Джессика Смит Коултер - Прерванная жизнь (ЛП)

Он делает шаг вперед, а я по-прежнему стою и жду, чтобы увидеть, дойдет ли он до меня. Он поднимает руку, но роняет ее, прежде чем она вступает в контакт с моей кожей, так что я иду к нему и оборачиваю руки вокруг его талии.

Он делает глубокий вдох, после чего обнимает меня в ответ.

— Я рассказал начальнику полиции правду. Теперь он все знает. Я отстранен и могу попасть в тюрьму на некоторое время.

— Нет, — я качаю головой. Подобно болезни, меня охватывает ужас, от чего я трясусь. — Они не могут этого сделать. Ты спас нас. Ты защитил меня. Ты научил меня бороться. Ты толкнул меня к независимости, когда я была слишком напугана, чтобы пойти на это в одиночку, — я снова качаю головой. — Я поговорю с кем надо, Деррик. Ты не сядешь в тюрьму.

Деда хихикает в своей постели, Деррик и я смотрим на него.

— Я говорил, что она не злится на тебя, не так ли? — спрашивает Деда Деррика.

— Да, — он смеется и отходит от меня, медленно расхаживая по палате. — Мой отец мертв. Это был тот самый услышанный тобой выстрел. Он вытащил мой пистолет из кобуры, но у меня есть запасной, который я ношу на лодыжке.

— Деррик... — я тянусь к нему.

Потерпев поражение, он качает головой, его плечи опускаются.

— Я сожалею, — обнимаю его за плечи, защищая себя от навязчивых идей Мандо.

Я рада, что он мертв. Жаль, что он не умер тогда, задолго до аварии, так бы у меня все еще были родители.

Трэвис обнимает меня, и напряженность умирает вместе с неприязнью, которую я питаю.

— Он был твоим отцом, и я сожалею, — говорю честно.

Деррик раз кивает мне и идет к двери.

— Ты не оставишь нас, Деррик, — отвечаю ему. — Мы оба потеряли семью, а ты — часть нашей семьи. Я не хочу потерять и тебя.

Смотрю, как он уходит, кивнув головой, и дверь закрывается за его удаляющейся фигурой с хлопком, эхом отдающимся внутри меня.

— Ты слышишь это? — спрашиваю Трэвиса, пока он несет меня на руках к дому Деда, моему дому. Я прижимаюсь к его груди и улыбаюсь, в то время как Эмбер и Стефани кидают на нас завистливые взгляды. — Это был звук вздыхающих в унисон вагин всего мира.

— Потому, что я забочусь о тебе? — Трэвис смотрит на меня, загадочно улыбаясь, и качает головой, когда видит глупую улыбку, появившуюся на моем лице.

— Потому, что ты любишь меня, — исправляю я.

— Вагины пели бы еще громче, если бы я оставил тебя в дверях, чтобы помочь Деду выйти из машины?

— Они бы взорвались, если бы такой красавчик, как ты, осторожно поставил меня на пол, чтобы помочь пострадавшему пожилому мужчине выйти из грузовика.

— Не позволяй ему услышать, как ты называешь его пожилым, — смеется он.

Встаю на ноги, бегу к Эмбер и Стефани и обнимаю их, пока они сквозь рыдания произносят мое имя.

— Я помню Пако, — хихикаю я, и Эмбер отодвигается от меня.

— Пако? — спрашивает Стефани, а Эмбер кричит.

— Пако!

— Кто такой Пако? — требует ответа Стефани.

Эмбер и я одновременно смеемся.

— Перхоть, — говорит Эмбер сквозь смех.

Стефани щурит глаза.

— Глазные козявки, — намекаю я.

Глаза Стефани округляются.

— Девственность — пуф! — и нет! — я один раз хлопаю в ладоши.

Стефани берет мою руку и сжимает ее.

— Если ты помнишь Пако...

— Я помню нас, — заканчиваю я за нее. Я задерживаю дыхание, ожидая их реакцию пока мое сердце бьется в груди.

— Ты все помнишь? — спрашивает Эмбер, ее голос чуть громче шепота.

— Все, — киваю, вытирая случайную слезу. — Даже то, когда мы учили Стефани пользоваться тампоном.

Лицо Стефани краснеет, но она запрокидывает голову от смеха. Стефани, Эмбер и я обнимаемся вновь, образуя между нами непробиваемый круг. Пока Трэвис поддерживает Деда, он смеется вместе с нами, так что Эмбер берет его за руку и ведет к нам, где мы вчетвером обнимаемся, плачем и смеемся.

Это как прекрасная концовка сериала «Полный дом» на канале Hallmark. (Примеч. «Полный дом» (англ. Full house) — американский телесериал в жанре ситком) . Только это не конец, а начало новой главы в нашей жизни. Мы не можем продолжить с того, где остановились, потому что слишком многое произошло, чтобы допустить подобный прекрасный переходный период.

Из-за Трэвиса изменился маршрут моей жизни, я приспосабливаюсь к новой действительности. Его губы касаются моего уха, посылая острые ощущения дрожи по спине. Я покидаю групповые объятия и направляюсь к Трэвису, но он останавливает меня, кивнув головой в сторону гравийной дороги Деда.

Мое сердце бьется быстрее, сильнее, когда я вижу грузовик Деррика, припаркованный позади грузовика Деда. Трэвис сжимает мое плечо, прежде чем поворачивается к Деду и моим друзьям, направляясь с ними в сторону нашего дома.

Я бросаю один последний взгляд на спину Трэвиса и знаю, что он не вернется в Харбор-Айленд. Он нашел причину, чтобы покинуть остров. Он нашел свой дом и семью, которая была у него в течение многих лет. Мы не говорили об этом, но я не отпущу его из своей жизни, даже если он решит вернуться в Харбор-Айленд. Это всего лишь означает, что я буду жить на острове.

Расправив плечи, иду к Деррику, прежде чем у него появится шанс уйти. Каждый шаг приближает меня к реальности, которую хочу похоронить, но продолжаю двигаться вперед, зная, что у Деррика больше никого нет. Как только я добираюсь до его грузовика, он открывает дверь и медленно выходит.

Мы стоим там, молча глядя друг на друга, пока я, наконец, не нарушаю молчание, слегка посмеиваясь. Протягиваю к нему руку и надеюсь, что он примет ее. Когда он делает это, то тянет меня к себе и держится за меня с такой свирепостью, что это в действительности больно. Но я позволяю ему это, зная, что он нуждается в ком-то, кто не позволит ему развалиться на части. Трэвис одобрил бы мое решение.

Я не скажу ему о звездах и газовых туманностях, потому что звезды принадлежат Трэвису и мне. Но я нахожусь возле Деррика, пока он скорбит по тому человеку, пытавшемуся меня уничтожить.

В конце концов, мне придется оставить это в прошлом, но сейчас я буду там для Деррика, одновременно ненавидя его отца за то, что он сделал со мной, за ночные кошмары, которые я пережила, за причинение вреда Деду и Трэвису.

Однажды я вспомню о Мандо и о том, каким больным ублюдком он был. Но не сегодня. Пока я не имею ничего против Деррика. Я просто не могу, он значит слишком много для меня, чтобы отпустить его. Он помог мне исцелиться.

Он помог мне, и точка.

— Давай, пойдем.

Я тащу его за руку, но он настороженно смотрит на дом, потом на меня.

— Деррик, — мягко говорю я, — просто ужин.

— Да, ужин, — он трет рукой свое небритое лицо. — Вы все должны меня ненавидеть.

Грустные и усталые глаза смотрят на меня, окна его души умоляют открыть их и освободить от страданий.