Виталий Полищук - Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

Когда война заканчивается, мы оплакиваем своих погибших и храним о них память. Но никто и никогда не кричит на каждом углу – какая гнусность, столько людей убили на войне!

Вы скажете – война одно, а репрессии – другое. А вы попробуйте относиться одинаково к этих историческим событиям.

Для чего ведут войны? Чтобы сохранить или умножить свое государство. Для чего осуществлялись репрессии? Чтобы сохранить и усилить молодое социалистическое государство.

Для чего жгли сотнями еретиков и колдунов в средние века? Чтобы сохранить устои христианской веры. Уничтожали тех, кто в вере у с о м н и л с я. В той или иной форме.

Но ведь и в СССР репрессировали в первую очередь у с о м н и в ш и х с я.

Юрий Борисович, вы не хуже меня знаете, что в России рабочий класс был малочисленным, компартия к моменту взятия власти вообще состояла из нескольких десятков тысяч членов. Ну, как тут без революционного террора, принуждения и затем – репрессий?

Я понимаю – наши репрессии были сравнительно недавно, еще живы некоторые репрессированные. То есть – эти раны кровоточат. Что нам до уничтоженных индейцев, а тем более – сожженых триста лет назад ведьм?

Но есть – эмоции, а есть философски-научный взгляд на жизнь. Я просто пытаюсь использовать второй подход.

Что же до возвращения России на единый эволюционный путь развития, совершенный путем уничтожения социалистического устройства… Ну, отчего вы решили – что эволюция нашей мировой цивилизации – это единая широкая дорога?

Откуда мы знаем, что было бы сейчас с цивилизацией инков и ацтеков, не уничтожь ее европейцы в 15-м веке?

А какую культуру в итоге дали бы африканские самобытные цивилизации – вспомним один только Суданский султанат? Все африканские культуры были уничтожены теми же европейцами.

Вот она – единая эволюционная дорога европейцев!

А ведь мировая эволюция могла состоять из множества дорожек, причем совершенно разных! Я мог бы приводить вам примеры, что и Россия даже после Петра 1-го, который, как известно, старался соединить развитие России с развитием передовых стран Европы, все-таки развивалась по-своему.

Но я обо всем этом – писал. Вон у вас под рукой мои книжки…

Кстати, в мою пользу некоторым образом высказалось значительно число россиян. Вы ведь знаете, что недавно подведен итог всенародного голосования конкурса «Имя России – символ России»? Как вы ни старались своего реформатора Столыпина Петра Аркадьевича протащить на первое место… Не удалось! Я вам вообще-то поражаюсь! Это же был неудачник, который ничего не добился!

Если вам был нужен человек, который многого добился в стремлении перевести Россию на путь развития рыночных отношений – взяли бы его предшественника – Витте!

Правда, Витте не изрекал таких красивых фраз, как Столыпин, заявивший во время заседания Думы депутатам-большевикам: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!» Красиво, не спорю!

А вот рядовой россиянин подошел к проблеме определения символа России прагматически. И отдал пальму первенства Александру Невскому. А третье и пятое места – Сталину и Ленину.

И вот интересно – до голосования телевидение с ума сходило, все муссировала тему «Символа России». А когда голосование дало такие результаты – как отрезало! Тема, как говорится, снята.

Еще бы – результат-то голосования оказался неожиданным и совершенно нежелательным…

Кудрявцев налил себе рюмку, выпил коньяк и сказал:

– Народ – это быдло…

– А народ у политиков всех времен всегда был быдлом, – парировал я. – Вопрос не в том, как называть народ, а в том, что власть делает для каждого конкретного представителя этого быдла.

Посмотрите, что делает власть сейчас, вспомните, что делалось еще десяток лет назад. И, как говорит какая-то реклама, «почувствуйте разницу!»

Насколько помнится мне теперь, на этом и закончилась наша дискуссия. Впрочем, какая дискуссия – так, обменялись мнениями…

На следующий день я привез Ваню в клуб «Фудзияма».

– Посидите пока, полистайте спортивные журналы, – предложил мне Римори-сан. – А мы с Ваней познакомимся с клубом, походим, посмотрим. А может быть, Ваня не захочет заниматься у нас.

Они ушли, а я думал, насколько мудр японец. С самого начала он исключил принуждение как метод взаимоотношений с будущим учеником.

Когда они вернулись, у мальчугана горели глаза, лицо раскраснелось.

– Папа, я хочу тоже так научиться!

Судя по всему, Римори-сан показал ему тренировку своих учеников. Ну, а какой мальчишка не захочет «тоже, как эти ребята»!

Я дал Ване книжку, он тут же углубился в нее, а мы вышли в коридор.

– Я возьмусь за воспитание и обучение вашего мальчика, – сказал Римори-сан. – Занятия – три раза в неделю, приходите с утра. Но стоить это будет дорого.

– Римори-сан, – перебил я его. – Оплачивать ваши услуги будет господин Кудрявцев… – Я достал листок с банковскими реквизитами, которые накануне написал мне Юрий Борисович. – Все счета направляйте ему.

– Так этот мальчик… – начал японец.

– Племянник Кудрявцева, – закончил я.

Какого именно Кудрявцева – говорить не стоило – в России был один господин Кудрявцев, и вся Россия знала его.

– Что ж, я обдумаю индивидуальную программу занятий. Ваша задача будет следующей – как можно чаще водите Ваню в лес, в парк, на речку. Вы должны постоянно изучать с ним жизнь природы – наблюдайте буквально все! Как копошатся на земле насекомые, как сидят на цветках бабочки, какая жизнь в водах реки и на ее поверхности…

Научите его понимать деревья, кустарники, каждую травинку. Как они живут? Чем они живут? Для чего они живут?

Мы с вами будем учить мальчика видеть и понимать окружающий мир: я – теоретически, а вы – практически. И помните – ни я, ни школьные учителя или няни никогда не будут главными авторитетами для ребенка. Всегда и во все времена такими авторитетами были и будут только родители.

Сможете вы сделать то, что я сказал?

Я кивнул. Я действительно мог это сделать. Но после вчерашнего разговора с Кудрявцевым у меня появились некоторые вопросы.

– Римори-сан, мне хотелось бы уточнить относительно философии добра. Восточные философии – созерцательны в своей основе, в сравнении с нашими учениями они кажется как-бы инертными.

Но вот вчера один человек справедливо заметил, что в жизни ваши соотечественники – люди очень жесткие, и даже – жестокие. Какое уж там добро!

Когда Римори Куросава улыбался (я заметил еще прошлый раз), лицо его напоминало сморщенное яблоко, а щелочки глаз совершенно скрывались на лице. Тем не менее улыбка его казалось при всем при том приятной.

– Матрица знаний, которая накладывается на наш ум, в сочетании с нашим менталитетом, нашими обычаями, жизненным укладом и опытом дают совершенно иной результат, чем у вас. Поэтому следование нашей философии европейцем совершенно иное.