Виталий Полищук - Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

– Вы москвич?

Глаза ее светились надеждой.

– Нет, я проездом в Москве, но если нужно – могу задержаться.

И тут она сделала то, чего я ну никак не ожидал. Она обняла меня, прижалась ко мне и каким-то горячечным шепотом заговорила на ухо:

– Спасибо вам! Спасибо! Я все вам объясню! Вы поймете!

Подбежавший именно в этот момент коварный ребенок закричал во весь голос:

– Мама с папой целуются!

После чего «мама с папой» с пунцовыми лицами отпрянули друг от друга.

– Куда мы идем? – чтобы как-то сгладить неловкость, спросил я.

– Вот сюда! – Евгения, отвернувшись от меня и поправляя волосы, показала рукой на стоящий метрах в пятидесяти слева новенький красного кирпича дом какой-то необычной архитектуры. – Здесь мы с Ваней и живем. Пойдемте, я накормлю вас завтраком и все, наконец, объясню, хорошо? А вы расскажите о себе…

Я вздохнул, смиряясь с неизбежным.

– Ладно.

Мы сидели на кухне напротив друг друга за шикарным столом (по-моему, красного дерева), прихлебывали мелкими глоточками горячий свежезаваренный чай, и молча разглядывали друг друга.

Было уже восемь часов, о чем только что сообщили боем за нашей спиной старинные часы, висевшие на стене огромной прихожей. Ваня спал в своей комнате на втором этаже этой странной квартиры.

Что я имею в виду? Размеры, двухуровневость, какую-то запредельную дороговизну всего, что находилось внутри. Для меня, провинциала и по большому счету – бедняка, это все, естественно, было странным.

Вообще-то странной была не только квартира. Странным был и дом, в который мы вошли получасом ранее.

Сооружение это напоминало собой овальной формы башню этажей этак на 15—20 – я считать не стал. Двери единственного подъезда были зеркального темного стекла и снабжены фотоэлементом – при нашем приближении створки разошлись и изнутри повеяло теплом.

Не смотря на то, что был всего лишь конец сентября, отопление здесь уже было включено.

По резиновой дорожке мы подошли к открывшимся створкам внутренней двери, и вступили в вестибюль типа банковского.

Вам приходилось бывать в вестибюле крупного европейского банка? Мне – нет, но я всегда представлял себе банковские вестибюли именно такими – просторными, ярко освещенными, с высоченными потолками и охранником в будочке за пуленепробиваемым стеклом.

Из соответствия увиденного моему представлению о банках выпадала лишь одна деталь – посередине вестибюля находилась круглая прозрачная шахта лифта, тянущаяся в неведомую высь и, словно металлической змеей, обвитая широкой винтовой лестницей, ведущей снизу вверх.

Ступени лестницы, выполненной из алюминиевого сплава, были накрыты ковром блеклого рисунка, но по высоте ворса – явно из разряда недешевых.

Увидев нас, пожилой охранник встал с места, вышел из своего помещения и, слегка склонив голову, сказал:

– С добрым утром, Евгения Борисовна!

– Здравствуйте, Иван Иванович, – ответила Евгения, а Ваня добавил: – Привет, дядь Вань!

Мы двинулись дальше. Я смотрел на увешанные картинами и горшками с растениями стены, и мне страшно хотелось наклониться и пальцем провести по мраморной плитке пола – плитки блестели и казалось, что на полу не было ни пылинки.

– Нам на третий этаж, нечетный, – сказала Евгения, протягивая руку к кнопкам лифта, но я придержал ее за локоть.

– Давайте по лестнице, – попросил я. Меня поразила фраза: «На третий нечетный – что, бывает третий ч е т н ы й?»

Поднимаясь по лестнице я понял – бывает! Еще как бывает!!!

Как оказалось, дом был спроектирован следующим образом. По одну сторону на каждой лестничной площадке было несколько квартир на каждом этаже, а вот на другой – двери квартир были лишь на нечетных этажах – 3-м, 5-м и так далее. Соответственно и блоков с кнопками в лифте было два – пользуясь блоком только с нечетными кнопками, можно было остановить лифт только лишь на нечетных этажах. Почему было так – я понял, когда мы вошли в квартиру номер три. Дверь ее была одна на всей стороне площадки, а сама квартира занимала два этажа, или, как принято говорить – была двухуровневой.

И никаких дверей на следующем этаже на этой стороне площадки не было.

Не хочется описывать величину прихожей, ширину лестницы, ведущей на второй этаж, высоту потолков и метраж комнат. Просто в какой-то момент я с грустью вспомнил свою квартиру в Барнауле, двухкомнатную, общим метражом что-то около 40 квадратных метров. Включая площадь лоджии.

Так как глаза у Вани слипались, я взял ребенка на руки и в сопровождении Евгении отнес в его спальню – на втором этаже.

Уложив мальчика, мы вышли и Евгения молча открыла дверь соседней комнаты.

Это была игровая. Видели детские комнаты в голливудских фильмах, ну, те, где полно игрушек, стоят роботы в полный человеческий рост, к потолку подвешены огромные ракеты и самолеты, и все такое прочее?

Тогда я умолкаю – все это было в наличии и здесь.

Да, забыл упомянуть. Перед тем, как заснуть, мальчик достал из-под подушки какую-то фотографию, поцеловал ее и засунул обратно. Кажется, я догадался, кто был изображен на этом фото.

А потом была душевая, завершилось же все чаепитием в столовой.

– Ну, что, Женя, давайте объяснимся, – сказал я, видя, что девушка старательно пытается не смотреть мне в глаза, отводя взор в сторону, – а то ситуация получается какая-то глупая. На фотографии у Вани в спальне – отец мальчика, верно? Мы что, так схожи с ним?

Она кивнула.

– Он, конечно, моложе, но Ване было три года, когда он исчез. Поэтому внешне папа для него – вы, да и я, признаться, когда он закричал первый раз «Папа!» чуть было не приняла вас за Леню.

Я решительно допил чай, со стуком поставил чашку в блюдце, и сказал:

– Вот что, Женя! Давайте все по-порядку.

Испуг из ее глаз так и не прошел, но она все-таки собралась с силами и вскоре я знал все.

Евгения вышла замуж рано – ей было всего девятнадцать, жила она с родителями, только-только поступила в художественное училище, где и влюбилась в одного из преподавателей – художника с претензиями гения, живущего в собственной студии на окраине Москвы и здесь же творящего свои шедевры.

Брак был, как сейчас принято говорить, гражданским, Евгения вышла замуж втайне от родителей и брата – просто однажды собрала вещи и исчезла. Естественно, ее нашли, но к тому времени молодая здоровая девушка уже была беременной, так что что-то отыгрывать обратно было поздно.

Сорокалетнему лавеласу-интеллектуалу ее брат начистил лицо – на том все и кончилось. А через год его сестра родила сына. И с этого начались проблемы.

Муж Леонид против постельных утех не возражал, а вот ребенок ему мешал. Сначала тем, что кричал, потом принялся ползать везде, даже там, где не надо – ну что было взять с Ванечки – дите!