Семён Неизвестный - Границы выбора

Стрельба утихла так же внезапно, как и началась. Повисшую в воздухе тишину, нарушил властный голос из громкоговорителя.

– Приказываю сложить оружие и построиться с поднятыми руками. В случае неповиновения, будете уничтожены, – прозвучала команда со стороны леса.

– Да пошёл ты, – ответил на предложение сдаться Серый и огрызнулся в сторону леса очередью из автомата. Со стороны леса на его скромное автоматное соло ему ответил большой, дружный хор автоматных очередей. Слышно было, что солистом в нём выступил, хорошо поставленным баритоном, пулемёт калибра семь шестьдесят два. Машина, за которой скрывался Серый и чувствовал себя в безопасности, в мгновение ока, превратилась в огромный дуршлаг. Из пробитого пулей бензобака, тоненькой струйкой побежал бензин. Серый достал из кармана куртки свои документы и вместе с бумажником Борисова бросил их под машину, туда же отправил и автомат, затем отполз от неё, достал из кармана бензиновую зажигалку, открыл, крутанул большим пальцем колёсико и бросил под машину, а сам, стремительно кинулся в сторону. Но скрыться ему не удалось, потому что он споткнулся и упал, успев отбежать от машины на несколько метров и сразу же угодил в руки омоновца, который, усевшись на него верхом, ловко одел ему наручники. Раздался сильный хлопок, взорвавшегося бензобака, омоновца и Серого накрыла тёплая волна воздуха, джип Серого охватило пламя. Два бандита, бросив автоматы на землю, выскочили из-за машин с поднятыми руками. Костя, оставаясь за деревом, не торопился присоединиться к ним.

– А тебе что, особое приглашение требуется? – Услышал он мужской голос у себя за спиной. – Положи автомат на землю. Только без резких движений. И повернись ко мне лицом. – Костя медленно наклонился, положил автомат и также медленно повернулся.

– Арестуйте меня за наезд на пешехода, – глядя омоновцу прямо в глаза, твёрдо произнёс он. – Омоновец, на всякий случай, медленно, как робот, в своей тяжёлой каске, сначала повернул голову налево, затем направо, не нашёл взглядом поблизости, ни одного сбитого машиной пешехода и потребовал.

– Руки давай, мать твою.

– Зачем? – Не понял Костя.

– Браслеты одену, чтобы ты ещё на кого-нибудь не наехал в этом лесу, – а сам подумал, – похоже на то, что сознание помутилось от страха у этого несчастного. – Одев на Костю наручники, омоновец повёл его к вертолёту.

К яме подошли два омоновца и помогли Борисову выбраться из неё. От сильного стресса ноги у него ослабли, поэтому они закинули его руки себе на плечи и медленно двинулись в сторону вертолёта. Пока омоновцы вели его к вертолёту, Борисов кричал: «Вы ещё не знаете, кто я такой. Я старший следователь прокуратуры. Я могу, даже вас арестовать. Бог милостив ко мне, значит я его избранник». И ещё что-то подобное.

– Куда его? – спросил омоновец у командира.

– Документы, удостоверяющие личность, есть?

– Мы обыскали, нет.

– К задержанными.

– Он кричит, что следователь. Как бы ошибки не вышло?

– Покричит и успокоится.

– Куда молодого парня, который, вроде как, свихнулся?

– К раненным бандитам.

Борисова подвели к вертолёту и одели ему наручники. После этой процедуры, до его сознания дошло, в чьём обществе ему предстоит лететь. Он стал возмущаться и сопротивляться. Омоновцы, особо не церемонясь с ним, закинули его, как мешок картошки, на борт вертолёта. Там его приняли два других омоновца и отправили в хвостовой отсек машины. Он проехал всем телом по днищу и упёрся головой в кроссовки Серого. Днище вертолёта приятно холодило тело, но сил подняться самостоятельно, у него не было. Он решил немного полежать, набраться сил и встать. Серый, с брезгливой гримасой на лице, убрал ступни своих ног от его головы, посмотрел на свои руки в наручниках, затем на Борисова и подумал, – теперь самому придётся делать влажную уборку. – Оставлять в живых Борисова, было не по понятиям.

Тем временем, несколько омоновцев оказывали первую медицинскую помощь трём раненным бандитам, оттащив их подальше от догорающего джипа. Машина Борисова к этому времени, почти полностью сгорела. Сам же Иван Михайлович стоял рядом с командиром омоновцев и, помогая себе жестами и ненормативной лексикой, очень эмоционально делился с ним впечатлениями о событиях, непосредственным участником которых он только что был. Командир, цепким взглядом наблюдая за действиями своих подчинённых, внимательно слушал лесника.

Один из пилотов, молодой парень, спустившись из вертолёта, заметил в траве бегущую белку и стал её фотографировать. Белка с земли пробежала вверх по стволу сосны и прыгнула на ветку другой. Он успел снять несколько кадров и разглядывал их на экране своего телефона. Кобель лесника, Верный, воспользовавшись свалившейся на него свободой, старался изо всех сил понравиться сучке омоновцев, привязанной поводком к дереву. Он бесцеремонно уселся напротив, с нескрываемым вожделением, уставился на неё и, поскуливая, вилял хвостом. Но, очевидно, строгое воспитание служебной овчарки, не позволяло ей так же откровенно, как Верному, показать ему свою благосклонность, поэтому она сердито лаяла на него.

Когда Курагин вошёл к Зубову, тот стоял в глубине кабинета у окна, спиной к двери. Анатолий Дмитриевич выждал несколько секунд и кашлянул.

– Я слышу. – Зубов подошёл к столу и тяжело опустился в кресло. – Говори.

– Ильин уже сидит за компьютером. Загранпаспорт для него на другое имя подготовить?

– Приготовь, на всякий случай, но Ильин мне нужен здесь, а не в Лондоне или Париже. И ещё. Для того, чтобы он плодотворно трудился, ему необходимо жить нормальной, полноценной жизнью: общаться с женой и дочерью, а не прятаться от правосудия, тем более, он не причастен к убийствам. Надо решить этот вопрос.

– Я занимаюсь этим.

– Необходимо ускорить этот процесс. Завтра, я хочу с ним встретиться.

На следующий день, в десять тридцать утра, на производственной базе Ильин вошёл к Зубову в кабинет. Тот встал с кресла и пошёл ему навстречу, обнял его и похлопал по спине.

– Рад видеть тебя, Владимир, рад. Вот, Анатолий Дмитриевич предлагает спрятать тебя в Лондоне. Ты как, не против?

– Нет. Заодно попрактикуюсь в разговорном английском, но только с условием.

– Это каким же?

– Чтобы от лондонской полиции не скрываться.

– Слышишь, Анатолий Дмитриевич, чтобы от полиции не скрываться.

– Владимир Алексеевич, твои неприятности и, связанные с ними неудобства, скоро закончатся, – сказал Курагин.

– Надеюсь.

– Анатолий Дмитриевич, ты можешь быть свободным, а мы с Владимиром Алексеевичем поработаем. Накопились вопросы.

Анохин положил на стол перед шефом письменный отчёт о командировке. Анатолий Дмитриевич взял листочек в руку, быстро пробежал взглядом по тексту и положил на стол.