Барбара Абель - Невинность палачей

– Ты достал документы? – спрашивает она у Тео.

Подросток протягивает идентификационные карточки, и она быстро их просматривает. Выбирает карты кассира Гийома Вандеркерена, помощницы по дому Мишель Бурдье и Леа Фронсак. На то, что обман сработает, надежды мало, но если кордон все-таки выставлен в связи с захватом заложников в мини-маркете, полиция разыскивает Алин Верду (или Алисию Вилер, если опасения оправдаются и они уже установили ее настоящее имя), Тео Верду и Жермен Дэтти, а не тех людей, чьи имена указаны на идентификационных картах. Она надеется, что в темноте внешность человека рассмотреть трудно и никто не обратит внимания, что на фотографиях изображены совсем другие люди.

– Пересядьте на переднее сиденье! – приказывает она Жермен Дэтти. – А ты, Тео, садись на ее место.

– Зачем? – спрашивает подросток.

– Ни о чем меня не спрашивай! – вспыхивает Алисия. – Делай, что приказано, и молчи!

Тео расстегивает ремень безопасности и протискивается между сиденьями, чтобы занять место посредине задней банкетки. Он помогает Жермен Дэтти отстегнуться и перебраться на переднее кресло. Мать поддерживает пожилую женщину, как может, потому что в ее годы этот маневр не так-то легко осуществить.

– Что происходит? – спрашивает Франсис, и кажется, будто он только что проснулся.

Он наблюдает за происходящим с любопытством и некоторой долей волнения.

– Ничего серьезного, папа, – убеждает его Алисия тоном, который свидетельствует об обратном.

Машина сзади снова сигналит, и Алисия с Тео вздрагивают, хотя они и без того как на горящих угольях. Мать спешит подъехать к передней машине.

До заграждения остается всего два авто. Алисия засовывает пистолет себе под сиденье и смотрит на Тео.

– Вполне может быть, что ищут не нас, – говорит она, как только Жермен устраивается на новом месте. – Самое главное – вести себя спокойно, что бы ни случилось. Ты меня слышишь?

Подросток кивает. Он бледен как смерть и смотрит на мать расширенными от ужаса глазами. Видеть его таким перепуганным больно, и сердце у Алисии мучительно сжимается. Чтобы его успокоить, она превозмогает собственный страх и говорит уверенно и спокойно, как только может:

– Чтобы все прошло гладко, мы должны нормально себя вести. Я передам полиции идентификационные карточки кассира, той грузной дамы, что умерла от инфаркта, и молодой матери, которая оставила сына дома одного. Если, как я надеюсь, они проверяют только фамилию и год рождения – совпадают они или нет с данными тех, кого они разыскивают, – мы, может, и выкрутимся. Лица в темноте не так-то просто рассмотреть, а учитывая, что на фотографиях в документах люди часто сами на себя не похожи…

– А как же документы дедушки?

– Это единственный риск. Если из пансиона уже сообщили об исчезновении пациента, что вполне возможно, мы пропали.

Она молчит секунду или две, потом продолжает:

– О том, чтобы выйти из машины, речи не идет. Если нас об этом попросят, цепляйтесь, кто за что сможет, я давлю на газ!

Она обращается к Жермен:

– Вы слышали меня? Если по какой-либо причине нас попросят выйти из машины, я попытаюсь прорваться. Пистолет у меня под сиденьем, и я ни секунды не стану думать, если вы попытаетесь привлечь к себе внимание!

– Вряд ли мне захочется. Вести с фликом светскую беседу – только зря расстраиваться!

Алисия не понимает, отчего отношение Жермен к происходящему могло так перемениться, но у нее нет времени ни думать об этом, ни требовать объяснений.

– Могу я узнать, что происходит? – сухо спрашивает Франсис.

– Папа, ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо. Позволь мне поступить, как я считаю нужным, и ничего не говори.

Старик озадаченно смотрит на нее. Он находит эту манеру современной молодежи называть представителей старшего поколения «папами» и даже «папашами» возмутительной. И хочет уже ответить, хмурится, даже открывает рот, но потом решает промолчать и вздохом демонстрирует свое раздражение.

Всего одна машина между ними и заградительным кордоном… Алисия не может сглотнуть – до такой степени она встревожена. Такое чувство, словно внутри все высохло, а снаружи, наоборот, из каждой поры сочится жидкость. Она кладет руки на руль и крепко сжимает его, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

– Тео! Сделай вид, что спишь! – приказывает она сыну. – И не шевелись ни под каким предлогом!

Подросток поглубже устраивается на заднем сиденье, прижимается щекой к стеклу, закрывает глаза и притворяется спящим.

Машина впереди медленно отъезжает, давая им возможность приблизиться к полицейским.

– Наша очередь! – шепчет Алисия и выезжает вперед.

– Проверка полиции! – объявляет мужчина в форме, наклоняясь к окну. – Пожалуйста, ваши документы!

Алисия кивает. Сейчас, если бы ее попросили произнести хоть слово, она бы не смогла. Она протягивает полицейскому три идентификационные карты, выбранные из числа принадлежащих клиентам мини-маркета. Карточка отца так и осталась в рюкзаке: показывать ее слишком рискованно. Полицейский принимает документы, заглядывает в салон и быстро просматривает карточки.

– Одной не хватает, – говорит он не слишком приветливо.

Алисии снова хватает только на кивок.

– Я…

Она сглатывает несуществующую слюну, изображает улыбку, которая моментально застывает на лице, и делает еще одну попытку.

– Мне очень жаль, но отец… Отец оставил свой бумажник дома.

Полицейский строго смотрит на нее.

– Пожалуйста, подождите! – И он снова просматривает карты.

Алисия затаивает дыхание. Следующее мгновение удлиняется, как это обычно происходит в bad trip [17], трепещет, как струна времени, как резинка, растянутая до предела, до точки разрыва…

С заднего сиденья Франсис прислушивается к этому странному диалогу. Обрывки фраз, которые ему удается уловить, путаются в голове, но он догадывается, что происходит нечто необычное. Поворачивает голову и обнаруживает рядом с собой спящего подростка. И это тоже кажется ему странным. Что-то упорно от него ускользает, но знать бы, что именно… Атмосфера в этом авто угнетающая, вот это совершенно точно. Смутный образ возникает перед глазами, и он пытается его удержать. Картинка возвращается, снова исчезает, ускользает, потом появляется, все в каком-то странном ритме – похоже, что в такт миганию полицейских маячков, освещающих салон…

И вдруг на него снисходит озарение. Картинка выкристаллизовывается в сознании, и старик наконец понимает, что его так взволновало: дама, которая еще недавно сидела рядом! И с которой так приятно было беседовать…

– Жермен! – зовет он.

На переднем сиденье Алисия вздрагивает. Потом оборачивается к отцу и шепотом умоляет его помолчать.