Блейк Пирс - Когда разбиваются мечты

Он увидел комнату с потрёпанным диваном, который, очевидно, служил и кроватью, и столом, и плиткой, и раковиной. В дверном проёме висела шторка, за которой виднелась грязная ванная. Единственная кровать в глубине комнаты была наполовину завалена вещами.

Женщина проследила его взгляд.

— Это всё, что здесь есть, — сказала она.

Она рухнула на диван и посмотрела на него.

Билл сказал:

— Ваша дочь оставалась в одном из городских приютов для девочек.

— Правда?

— Да, но она сбежала.

— Неужели?

По манере общения женщины Билл понял, что она не такая старая, как ему показалось вначале. Мет испортил её внешность, но ей, скорей всего, было около тридцати. Она, видимо, родила дочь, когда была совсем молодой.

— Когда вы в последний раз видели свою дочь?

На лице женщины отразилась пустота. Наконец, она сказала:

— Понятия не имею.

Одной рукой она играла с полой своего халата, откинув её и оголив тощие ноги. Билл понял, что она пытается флиртовать с ним, и почувствовал отвращение.

— Значит, она последнее время не контактировала с вами?

— Да и зачем бы ей?

Билл не знал, что на это ответить.

— Сэнди никогда не приходила домой, — сказала Колин Вутке.

Она взяла со стола рядом с диваном пару дешевых на вид металлических серёжек.

— У меня была масса таких серёжек — красивеньких, позолоченных, в форме цветочков. Мне они дёшево достались от одного парня, и я продавала их иногда, когда мне нужны были деньги. Она взяла целую кучу их из моей коллекции. Думаю, она уже продала их к этому моменту. Они стоили немного, но ей не следовало их продавать. Вы поэтому ищете её? Она что-то ещё украла?

Билл чуть было не сказал ей правду — о том, что Сэнди может быть сейчас в лапах убийцы. Но его накрыло грызущее ощущение пустоты. Какой в этом смысл? Эту женщину не волнует, что жизнь её дочери в опасности.

Он дал ей визитку.

— Если она свяжется с вами, позвоните мне, — попросил он.

— О, будьте уверены, — сказала женщина. Билл услышал в её голосе нотку сарказма.

Когда Билл спускался по лестнице здания, его настроение продолжало ухудшаться. Он привык к уродству, он привык к убийствам. Но ещё он привык считать жертв. И прямо сейчас мир казался до отказа наполненным жертвами — если и не убийц, то бесчисленных мучителей и оскорбителей.

Но сейчас не тот момент, когда можно позволить чувствам захлестнуть себя. Райли скоро вернётся. И если чутьё не подводит Билла, они закроют это дело уже этой ночью.

Райли торопливо шла по коридору здания ФБР в Фениксе. Было почти восемь — время, которое ей назначил для встречи Билл. Она вспомнила, что он сказал по телефону, когда она была в самолёте:

«Райли, у меня есть идея».

Она жалела, что он не сказал ей сразу, в чём она заключается. Она пребывала в состоянии неизвестности уже несколько часов. Возможно ли, что это ужасное дело скоро раскроется — может быть, в ближайшие минуты?

Ей хотелось хотя бы надеяться. Но во время полёта она спала урывками, да и вообще толком не отдыхала с тех пор, как её разбудили в три часа ночи в прошлую пятницу в Фредриксбурге. Она слишком устала, чтобы надеяться.

Прибыв в офис, она с удивлением обнаружила, что Билл не один.

Там сидел Гаррет Хольбрук со скрещенными на груди руками, глядя перед собой в пространство. Райли вздрогнула от удивления. Теперь она поняла. Теперь она знала точно, о чём думал Билл.

Голос Хольбрука прозвучал донельзя более холодно и равнодушно:

— Может уже начнём? Не могли бы вы объяснить, что всё это значит?

Билл посмотрел на Райли. Она кивнула. Пришла пора всё выяснить.

— Давайте я объясню, — сказал Билл. — Мы с агентом Пейдж хотели бы знать, когда вы в последний раз видели свою сестру живой.

— Я рассказывал, когда ещё вы только приехали, — сказал он медленно и сердито. — Много лет назад. Я даже не помню точно, когда именно.

У Райли обострились ощущения. Это была ложь. Она это знает. Она слышала это в его словах. Он помнил. Он помнил точную дату, точное время дня.

Она шагнула к нему.

— Нам нужна правда, агент Хольбрук, — сказала она.

Он продолжал смотреть перед собой, но теперь побледнел, а глаза у него забегали.

— Не могу поверить, — сказал он. — Не могу поверить, что вам потребовалось столько времени. Разве я не вёл себя достаточно виноватым?

Неожиданно из его горла ни с того ни с сего вырвалось рыдание.

— Потому, что я виноват, — сказал он.

Последовали всхлипы, один за другим, из глаз его хлынули слёзы. Его лицо искривилось от боли. Райли с трудом могла поверить, что это тот же человек, что и раньше.

Ему удалось успокоиться настолько, чтобы сбивчиво произнести:

— Это было всего два года назад. Тогда я видел Нэнси в последний раз. Они пришла ко мне домой. Она была в безнадёжном состоянии. Принимала наркотики. Торговала телом. Ей нужная была моя помощь. Она сказала, что ей не к кому больше обратиться. Она искала место остановиться. Она сказала, что я могу помочь ей очиститься.

Он подавил сильный всхлип.

— Я сказал ей уходить.

Несколько минут он плакал. Потом сказал:

— Почему? Почему я так поступил? Что бы я потерял? Я никогда не был женат, у меня не было детей. В моём доме есть место, как и в моей жизни. Я был эгоистом. Мне нравилось делать карьеру, нравилась моя беззаботная холостяцкая жизнь. Она была моей сестрой лишь наполовину, гораздо меня младше, мне казалось, что я почти её не знал. Мне была не нужна ответственность. Я не хотел о чём-то беспокоиться.

Его рыдания немного стихли.

Райли сказала:

— Значит поэтому вы так отстраняетесь от нас? Поэтому держитесь в стороне?

Хольбрук кивнул.

— Чёрт, у меня было ощущение, что я охочусь сам на себя. Я убил её больше, чем кто-либо другой.

У Билла челюсть отвисла от шока. Он уставился на Райли.

Она одними губами сказала ему: «Он говорит правду».

Билл согласно кивнул, а потом погладил Хольбрука по плечу.

— Простите, — сказал он. — Если бы вы только сказали об этом раньше…

Хольбрук стряхнул руку Билла.

— Я иду домой, — надломленным голосом проговорил он. Он встал на ноги и, спотыкаясь, пошёл к двери. Потом он повернулся к Райли и Биллу.

Потом с тёмной ухмылкой самоненависти он произнёс:

— Что ж, я думаю, что вы можете снять меня подозрения. Это тоже прогресс.

Он покинул кабинет. Билл и Райли сидели в ошарашенном молчании.

— Чёрт, — наконец пробормотал Билл. — Я был уверен. Я был так уверен.

— Я тоже его подозревала, — сказала Райли. — Он всегда так странно вёл себя. И теперь мы знаем, почему.

Но до неё что-то начало доходить. Хольбрук сказал: «Я никогда не был женат, у меня не было детей».

Эти слова что-то значили. Но почему?