Уильям Янг - Ева

– Ты хочешь сказать, что я шлюха? Какое это имеет значение, даже если так оно и есть? Самое важное – все получат, что хотят.

Змея свернулась на земле, словно готовилась прыгнуть на Лилит, по потом опустила голову и задумалась.

– Темнота в душе Адама сгущается, но темнота в твоей душе чернее ночи. Или тебе не известно, кто ты, или уже совершенно все равно. Я найду Адама.

Змея уползла, и Лилит почувствовала, что ей холодно. Наступал вечер, и температура падала. Она присела на камень и принялась рассматривать свои грязные ноги и изодранное ветками платье. Рядом тек впадающий в пруд ручеек, и Лилит умылась. Солнце садилось, и на поверхности воды Лилит увидела отражение молодой красивой девушки. Она провела рукой по воде, появилась рябь, и отражение исчезло. Оно было ложью, скрывающей печальную правду.

Вскоре она услышала шаги и голос приближающегося Адама. Он с кем-то громко разговаривал, но как только увидел Лилит, замолчал и уставился на нее так, что девушка почувствовала себя неловко.

– Кто прислал тебя сюда? – спросил Адам.

– Ева. Она любит тебя, ей грустно и очень одиноко. – Такое утверждение не было заведомой ложью, но не было и абсолютной правдой. Скажем так, это была правда на грани лжи. – Адам, я буду твоей спутницей. Оставь Еву в Райском саду. Ей там будет хорошо. Со мной ты никогда не почувствуешь себя одиноким. Я удовлетворю все твои желания. Прошу тебя, оставь ее Господу.

Адам поднял руку, делая знак, чтобы она замолчала и дала ему спокойно подумать.

– Ты права, – произнес он. – Я думал только о себе и о том, что потерял. Я понимаю, с тобой мне не придется каждый день ходить к стене и умолять ее выйти. Она действительно находится там, где хорошо, где не надо потом своим добывать хлеб и где все согрето любовью Господа.

Адам сел на землю, поднял горсть земли, растер в ладони и посыпал себе голову.

– Мне так одиноко! Мне так ее не хватает! С каждым днем я все меньше хочу жить.

Лилит присела на землю рядом с ним, но не стала к нему прикасаться. Адам плакал, и земля на его лице превратилась в грязь. Не поднимая головы, он протянул руку и взял ее за запястье.

– Змея говорит, что ты дочь Евы. Так ли это?

– Да, это так.

– И почему ты хочешь стать моей женой? Почему ты приносишь себя в жертву ради своей матери?

– Это мой собственный выбор.

– Можешь ли ты обещать мне сына?

Лилит поняла, что это ловушка. Знал ли Адам о том, что она не может родить ребенка? Если она ему соврет, а он уже знает правду, это серьезно расстроит ее планы. Но если она скажет ему как есть, их отношения могут прекратиться, так и не начавшись.

– Есть вещи, которые происходят не сразу…

– Лилит, – произнес Адам и крепче сжал ее ладонь, – можешь ли ты обещать мне сына?

– Нет, Адам, не могу, – произнесла она, и в ее голосе звучало отчаяние.

– Посмотри на меня, – с нежностью сказал он.

Превозмогая саму себя, она подняла голову и посмотрела в его темные с золотыми прожилками глаза. Его лицо было измазано грязью, но он улыбался.

– Даже если бы ты обещала мне сына, я бы все равно не согласился. Я люблю одну только Еву, и мне придется привыкнуть к тому, что ее нет рядом со мной. Я не предам ее во второй раз. Ни Еву, ни тебя, Лилит, не заменит никакая другая женщина. Я вижу в тебе черную тень, из-за которой ты будешь продавать себя без любви. Я знаю, что ты такая из-за меня. Когда-нибудь ты сможешь меня простить, потому что я твой отец.

Лилит отвергли. Она ненавидела себя и еще больше мужчин. Из-за них ее жизнь сложилась так, что она стала товаром с просроченной датой. Она выдернула ладонь из руки Адама и поднялась с земли.

– Я тебя ненавижу! – крикнула она и убежала в темную чащу леса.

Адам не стал ее удерживать. Единственное, что она хотела, – это умереть.

Джон вбежал в комнату, в которой Гералд с Анитой склонились над книгами.

– Состояние Лили резко ухудшилось, – сообщил он.

– Кто с ней сейчас остался? – спросила Анита.

– Летти.

– Вот этого-то я и боялся, – сказал Гералд, громко захлопнув толстую книгу. Он взял том и с силой ударил им по столу. – Я не могу найти противоядие. Мы знаем, из каких растений приготовлен яд, знаем его химическую формулу, но как бы мы ни старались, мы не в состоянии найти противоядие. Она умирает, и мы не можем ей помочь. Я уже давно молюсь об ее выздоровлении.

– И я тоже молюсь! – прошептала Анита.

Она крепко обняла мужа и заплакала на его плече.

– А может быть, никакого противоядия вообще не существует, – заметил Джон.

– Я тебя не понимаю, – сказала Анита, – если есть яд, должно быть и противоядие.

– А если яд – это что-то другое, не просто соединение каких-то химических веществ? Может быть, то, что Лили увидела в зеркале, отняло у нее последнюю надежду? Или смысл жизни, всего ее существования?

– Или веру в любовь, – высказала предположение Анита. – В этом случае можно хоть как-то объяснить ее состояние. Без надежды умирает и совершенно здоровый человек. Лили только начала оправляться от физических травм, а о психологических я даже не говорю.

– Это очень похоже на правду, – произнес Гералд. – Так что будем делать?

– Гералд, ты уже сказал, что делать, – ответил Джон. – Нам остается только это. Мы будем молиться, петь и умастим ее маслом. Ее судьба теперь в руках Господа. Мы же с вами старейшины, не так ли?

В комнату вошла Летти:

– Простите, что отвлекаю, но у меня есть новости. Не надо делать большие глаза, Анита. Лили ни на секунду не остается без присмотра. Завтра прибывает Ревизор, но мы еще не знаем, к кому именно. Возможно, к Лили.

Это был неожиданный и болезненный удар, от которого первым оправился Джон.

– В таком случае давайте скорее молиться. Где масло? Я знаю, что молитва – это не панацея и чудеса в мире случаются не часто, но сейчас у нас нет другого выхода. Поэтому молимся изо всех сил.

Лилит надеялась, что смерть придет быстро и не принесет много боли, и свернулась калачиком под большим деревом. Ей стало холодно. Лилит подумала, что ждет скорой смерти и при этом испытывает дискомфорт от холода. Это показалось ей насмешкой судьбы. Иногда возможности человеческого организма больше мешали, чем приносили пользы.

Лилит всей истерзанной душой хотела умереть. Настало время отбросить всю ложь, в которой она жила, и перейти в другой мир. Слова, брошенные Адаму напоследок, можно было бы назвать подведением итогов бесполезно прожитой жизни.

Ложь уже не могла ее спасти.

– Будь ты проклят, Адам! Будь проклят Бог! Будь проклята я! Да будут прокляты все!

Но с другой стороны, кто она такая, чтобы делать такие серьезные заявления? Никто и ничто.

Лилит лежала под деревом, и в ее уме проносились картинки, словно она просматривала фотоальбом собственной жизни. Каждая картинка не несла никакого позитива, а являлась еще одним подтверждением того, что она жила так, что лучше было бы и не рождаться. В ней не было и нет ничего доброго.