Анна Белкина - G.O.G.R.

Сидоров всё записывал. Только он хотел спросить про Петрова, как пострадавший опять запричитал:

— Или дядька жены ещё, Вячеслав Феклистович, тоже хорош гусь. Он тоже в Гомеле живёт. И завидует! Сколько скандалов уже было! Он жену против меня накручивает, что бы развелась и половину имущества отсудила у меня. А теперь вот, убить решил, что бы ей всё по наследству досталось, а он потом продаст и денежки захапает! Не думайте, что я — мнительный профан. Я каждый день смотрел «Час суда», я знаю, как разводятся!

Наконец, Сидорову удалось вставить слово.

И тут его гипотезе про угонщика — фантома пришёл конец. Оказалось, что среди родственников и знакомых пострадавшего пи-ар-менеджера Форелько нет никого по фамилии Петров. И никого, кто бы имел белые «Жигули». Сидоров ещё поспрашивал пострадавшего про его родственников из Гомеля. Записал их имена, адреса, место работы. Ещё спросил о коллегах Форелько, нет ли среди них каких-нибудь завистников, или конкурентов.

— Разве что, Гулькин, — сказал пострадавший. — Мы с ним в университете учились. Я пошёл на повышение, а он всё курьером бегает. Он мог, а больше я не знаю…

Из больницы Сидоров вышел слегка подавленный, но духом не падал, ведь у него набрался некоторый круг подозреваемых, которых надо было проработать.

Серёгин ещё раз позвонил в ГАИ, сказал, что угнанная машина уехала в сторону центра. Потом Пётр Иванович взялся за сводки. Он вытащил несколько пухлых папок — описания преступлений и несчастных случаев за последние полгода.

Угонов машин за полгода набралось, чуть ли не три десятка. Но в основном угнаны были «крутые» иномарки: джипы, «Лексусы», «БМВ», «Альфа-Ромео» попалась… Несколько случаев были раскрыты. Но Серёгина не интересовали иномарки. Тут было совсем другое дело. Угнана старая, поцарапанная развалюха — «шестёрка». Машина совсем не «крутая», даже наоборот. И поэтому Пётр Иванович из всех случаев выбрал именно те, где имели место угоны именно старых машин. А вот таких оказалось совсем немного: всего три. Два раза — «Москвичи» и один раз — старенькая серенькая «Волга». Все три машины на своём веку успели и воду переплыть, и огонь потушить, и протиснуться через медные трубы. Один «Москвич» был с севшим аккумулятором. Но, все машины были найдены. «Москвич» с севшим аккумулятором обнаружили прямо посреди улицы Зверькова. Это — аж в Пролетарском районе, а угнан он был в Киевском, тоже не ближний свет. На машине отсутствовал номер, и были следы замены запчастей. Но ни одна деталь не пропала. Целыми оказались даже фары и магнитола. Второй «Москвич» и «Волга» нашлись в урочище Кучерово. Правда, на разных концах его и с интервалом в полтора месяца. На «Москвиче» оказался совсем другой номер — от давно разбитой, списанной с картотеки машины. Так же обнаружились следы снятия, или замены запчастей. Но всё опять было на месте — только вентилятор исчез. И притащили этот «Москвич» из Петровского района. «Волга» же была перекрашена из серого в голубой цвет. Номер к ней прицепили от «Москвича» с севшим аккумулятором, а запчасти снимались, как и у двух других машин. «Родом» «Волга» была с Пролетарки.

Прочитав всё это и выписав аккуратненько на бумажку, Серёгин удивился. Получалось как-то нелепо. Зачем перекрашивать, менять номера? Что бы просто выкинуть? И зачем, спрашивается, снимать детали и ставить их на место? Ведь ни в одном автомобиле ничего не пропало — только вентилятор этот дурацкий! Цель угонов абсолютно непонятна. Кто только мог так странно, глупо поступить? Подростки, что ли? В суперменов играли малыши? Побаловались и выбросили? Надоела игрушка? А красить зачем? И номера менять? И почему все машины выкидывались именно в Пролетарском районе? Не там ли живут наши угонщики?

Размышления Серёгина прервал пронзительный скрип открывающейся двери. Следователь оторвался от своей бумажки. В кабинет вошёл унылый Сидоров. Пётр Иванович сразу понял, что сержант ошибся со своей гипотезой. Если бы Сидоров оказался прав, то был бы сейчас довольный, как три слона.

— Ошибся я насчёт Петрова, — грустно сказал Сидоров, садясь на стул.

— Посмотри, лучше, что я в сводках нашёл, — Серёгин протянул сержанту бумажку. — Очень любопытно.

Сидоров прочитал. Пожал плечами и хихикнул.

— Ну и ну! — сказал сержант. — Больные они, что ли? Хобби новое нашли — вместо аниме и календариков?

— Какие календарики? — не понял Пётр Иванович.

— Да это я так, образно говорю, — объяснил Сидоров. — И чего это они ради одного вентилятора целых три машины украли? Выбирали, что ли?

Потом сержант взял сводки и принялся их перечитывать. Причём читал всё. Что попадалось, не только про угоны. И это сослужило ему службу.

— Пётр Иванович! — выкрикнул Сидоров и подпрыгнул на стуле. — Смотрите!

Сержант вскочил и закружился по кабинету, читая на ходу:

— Второго марта две тысячи восьмого года был убит преступный авторитет по кличке Рыжий… Настоящее имя такое-то, родился… тра-ля-ля…

— Что это? Причём здесь авторитет? — удивился Серёгин.

— Вот тут написано, — Сидоров подошёл и сунул сводку под нос Серёгину. — Вот тут написано, что на месте преступления видели ту же «Волгу», которую в Кучеровом нашли!

Пётр Иванович рывком выхватил у сержанта сводку и стал читать: «… Преступники скрылись на голубой „Волге“ старой модели, номер такой-то», от «Москвича», кстати.

— А ну-ка, ну-ка… — проговорил Серёгин, листая страницы.

Оказалось, что оба «Москвича» были замешаны в «мокрых» делах. И убиты в обоих случаях авторитеты, «воры в законе». Один был Сёма (Семён Семёнович), а второй — Короткий (Владимир Коротких). Ни одно убийство, естественно, не раскрыто. Такие вещи, обычно, не расследуют: «заминают» от греха подальше.

— Молодец, Саня! — похвалил сержанта Пётр Иванович. — Кажется, ты пролил свет на наше дело. Кстати, что ты нарыл в больнице?

Сидоров рассказал про родственников Форелько. Пётр Иванович сказал, что их всех следует проверить. Ведь насчёт убийств они с Сидоровым могли и ошибаться. Поэтому Сидоров решил отправиться в Белоруссию и отыскать Леонида Погодина и Вячеслава Феклистовича. Пётр Иванович тем временем проверит курьера Гулькина и разберётся, всё-таки со всеми убийствами.

Праздники Первого мая не принёс радости Стёпе Ведёркину. Утром он поругался с матерью. Галина Анатольевна собиралась к сестре, Стёпиной тётке, на целых два дня. Стёпа же не хотел, сочинял отговорки. В конце концов, Галина Анатольевна уехала сама, сказав сыну на прощание, что он — «идиотский ребёнок» (хотя ему было уже двадцать два года). Стёпа только плечами пожал, и снова улёгся в постель. Проспал до часу дня. Встал разбитый. Весь день промучился: сроки поджимали, завтра надо было, как штык, к семи утра привезти Гарику старую машину. Стёпа уже успел тысячу раз пожалеть о том, что согласился на эту работу. Вообще, Ведёркин не был храбрецом, а тут надо было рисковать чуть ли не каждую минуту! Стёпа порылся в холодильнике. Обнаружил вчерашние сырники. Сжевал их прямо так, холодными и без сметаны. Грязную тарелку Стёпа бросил в раковину и даже не подумал вымыть. Расхлябанно, вразвалку, прошествовал из кухни в комнату. Плюхнулся на диван и включил телевизор. По всем каналам передавали праздничные демонстрации и концерты. Какие-то детишки бездарно прыгали по сцене под народную музыку, постоянно сбиваясь с ритма.