Анна Белкина - G.O.G.R.

Верхние Лягуши — это такая малюсенькая деревенька в Донецкой области, почти, что на самой границе с огромной Российской Федерацией. Никто уж и не помнит, когда она возникла и как получила такое смешное название. Старожилы говорят, что ещё при Петре Первом на месте современных Верхних Лягуш находилась деревня с модным тогда названием Смердиловка. До революции Верхние Лягуши принадлежали помещику фон Дюку. Хозяин во владениях появлялся всего один раз, когда царь пожаловал ему эту деревню в двести тридцать душ за какие-то заслуги. А так и фон Дюк, и его семья жили в своей родной Австрии. Лягушинские крестьяне считали себя практически свободными, и весь урожай съедали сами. Что было невиданной редкостью в то время. Потом, уже после революции, по «вольной» деревеньке прокатился «девятый вал» коллективизации, и всех крестьян согнали в колхоз. А какие там крестьяне были — одни кулаки. Но против власти не попрёшь. Кулаков раскулачили и создали трудолюбивое советское общество. Когда нагрянула перестройка, и колхозы развалились, попривыкшие к соцстрою лягушинцы сначала ещё пытались сохранить прежние условия жизни и труда. Но, снова придя к власти, буржуазия наседала. И вскоре смела последние хлипкие оплотики расшатанного социализма. И Верхние Лягуши мало-помалу приспособились к новой жизни.

Раньше, в советские времена, Верхние Лягуши, тогда ещё крохотный колхозик под пролетарским названием Красная Звезда, представляли интерес для иностранных шпионов. Вы скажете, ну что может быть интересного в каком-то занюханном колхозике? А дело было в том, что рядом с Лягушами находилась сверхсекретная военная база «Наташенька», которую с успехом можно было именовать советской «Зоной-51». Однако, в отличие от американского собрата, «Наташенька» не была запрятана в какой-нибудь глухомани — вокруг неё расположились штук пять, или шесть таких вот небольших хозяйств. Все основные помещения «Наташеньки» были скрыты глубоко под землёй. Сверху же была лишь небольшая огороженная территория с несколькими нехитрыми постройками, над входом на которую значилось: «Метеорологический центр № 279». Плюс ко всему, в этом районе имелось уникальное месторождение циркония. Кое-где этот редкий минерал выходил прямо на поверхность и валялся кусками — хоть руками собирай! Другое такое же было только где-то посреди бразильской Сельвы, где «все мужчины — Пэдры, и много-много диких обезьян»… И, конечно же, рядышком с этими копями пристроился заводик, где под большим секретом с помощью индукционных печей этот цирконий перерабатывали и делали прекрасный высококачественный напалм, который горел даже под водой. А документально на заводике выпускали обыкновенные тракторы, да сенокосилки. Сейчас данное предприятие уже ничего не выпускает. Оно разрушено до фундамента, покрыто пылью веков и является частью рельефа, под названием Чёртов Курган.

Шпионы же наткнулись на всё это дело случайно. Агент американской разведки по фамилии Гопников (потомок украинских эмигрантов, чьи предки уехали из Верхних Лягуш в Америку, спасаясь от революции) решил погулять по родине своих дедов и прадедов. И удивился, почему от стандартного завода сельхозтехники ведёт такая нестандартная широкая и ровная, как стол, дорога, по которой машина летит, как ветер и не подпрыгнет ни разу на ухабе. Ум разведчика подсказал: «Ага!» и вскоре Гопников выяснил, что здесь к чему. У местной администрации он выкупил старый, бывший когда-то помещичьим, особняк и устроил там наблюдательный пункт. Потом из Америки Гопникову прислали напарника, который и нашёл «Наташеньку». Старый особняк быстро превратился в настоящую шпионскую базу, ещё более секретную, чем сама «Наташенька», так как из всего населения Земли об её существовании знало только два человека.

Но «Наташеньку» уничтожили, как только обозначились первые тенденции к развалу Союза. Тогда же развалили и завод сельхозтехники. Широкую и ровную дорогу, по которой с завода вывозили готовые боеголовки, перекопали экскаваторами и превратили в балку. Эта балка осталась до сих пор и называется почему-то Алюша. После ликвидации «Наташеньки» прекратилось дополнительное финансирование всех колхозиков, служивших ей прикрытием. Колхозики стали хиреть и, наконец, исчезли совсем. Все, кроме двух, Красной Звезды и Пролетарской Правды, которые, вернув свои исторические названия, существуют по сей день. Красная Звезда стала Верхними Лягушами, а Пролетарская Правда теперь называется, как и до революции, Мышкино. В честь помещика Мышки, которому когда-то принадлежала.

«Метеорологического центра № 279» теперь тоже не существует. Сейчас на его месте 21-ая воинская часть — совсем не секретная. И каждый год приезжают туда мальчишки-призывники, не поступившие, либо вылетевшие из университетов. Единственное, что осталось от легендарных времён «холодных баталий» между Страной Советов и Соединенными Штатами — это шпионская база в Верхних Лягушах. Она много лет простояла бесхозной, но и нетронутой: никто не знал, где она находится. Судьба подземных помещений «Наташеньки» неизвестна: согласно одному источнику, их засыпали, другой говорит, что они стоят, наглухо закрытые, но существует ещё одно, самое, наверное, смелое предположение о том, что в огромной тайне эти помещения всё ещё действуют и там ведутся какие-то разработки…

Современные Верхние Лягуши ничем не отличаются от любой другой деревушки, если она находится далеко от областного центра. Теперь в Лягушах нет электричества: столбы, на которых держались провода, давным-давно сгнили и попадали. Жители деревни уже много раз писали жалобы в райцентр, в большое село Красное, но оттуда всегда приходили ответы вроде: «Ждите, ваша очередь ещё не подошла», или — и того краше — «Нет денежных средств».

— В карман они кладут «денежные средства»! — ворчали старички.

Но, несмотря, ни на эту неприятность, ни на то, что дюже умная молодёжь шибко разбегалась в города из такой, по их словам «бесперспективной» деревни, жизнь в Верхних Лягушах кипела. Люди работали в поле и на животноводстве, выращивали овощи на огородах. И, между прочим, жили не одним только «натуральным хозяйством», а и кое-что возили в Красное на базар. По праздникам веселились всей деревней, в будни работали дружно. Хотя попадались и тунеядцы. Тракторист Павел Гойденко, как и его закадычный друг, и собутыльник, комбайнёр Максим Свиреев, был закоренелый лодырь и выпивоха. На поле всегда выезжал поздно, часто засыпал на работе. Мог с перепоя захрапеть прямо за рулём. В Верхних Лягушах было два трактора. А неделю назад Гойденко утопил в озере Лазурном последний из них. В доме он тоже был не ахти, какой хозяин. Подметал только раз в год — на Пасху. В огороде у него росла амброзия — тракторист ленился её пропалывать. Правда, недавно состоялся над Гойденко товарищеский суд, и лентяй торжественно пообещал исправиться.