Антония Таубе - Чижик-пыжик

Иннокентий всматривался изо всех сил и пытался успокоить сам себя, – может быть, это просто облако тумана такой причудливой формы? Но нет, ему не привиделось! В непонятном слабом свечении достаточно отчетливо угадывались очертания женской фигуры с распущенными волосами. И он уже нисколько не сомневался в том, что эта фигура плывет по воздуху. Пронзительная мысль о колдунье парализовала сознание! Теперь он понял, почему так больно щемило сердце. «Нечистая сила!» – пришли в голову простые и ясные слова. И уже тихим шагом Иннокентий вошёл в храм.

Наскоро почистившись и переодевшись в сухое, молодой служитель в мельчайших подробностях рассказал отцу Василию, которого бесконечно уважал, обо всём случившемся, стараясь излагать все события чётко и по порядку. Отец Василий – умный, образованный, глубоко порядочный и набожный человек – давно знал своего помощника и внимательно выслушал его взволнованный сбивчивый рассказ. А выслушав, сразу понял, что это всё, от первого до последнего слова – правда! Он для начала постарался успокоить Иннокентия, видя в каком состоянии тот находится, и прекрасно понимая все его страхи и волнения, а потом удалился в часовню и долго молился там Господу о защите и спасении невинных людей от ведьминых заговоров и проделок. Хотя проблем у протоиерея хватало и без ведьмы, – но она уже давно была для всех как бельмо в глазу, и не обращать внимания на её «дела» было просто недопустимо!

Совсем недавно протоиерей присутствовал на сельском сходе, где и написал от имени сельчан заявление в городскую Администрацию за подписью двухсот пятидесяти человек одних только пенсионеров, да еще ста пятидесяти – прочих жителей села! Творившиеся там дела уже не терпели никаких отлагательств и, кроме того, напрямую касались интересов церкви. Подумав о заявлении, протоиерей только тяжело вздохнул. Ему было ужасно жаль, прямо до сердечной боли, всех немощных стариков, вынужденных тратить остатки жизненных сил на борьбу с несгибаемым, неистребимым и непотопляемым бюрократическим аппаратом. А тут еще и этот «вампир по вызову»! «Да-а-а…» – удрученно подумал отец Василий, – «вампир не приходит один…» Как священник он много знал о всякой нечисти, но в данном случае под вампиром подразумевался вполне конкретный и очень непорядочный, прямо-таки отвратительный человек, а именно: Видалий Сегреевич Гадимиров, генеральный директор той самой строительной организации, что широкомасштабно развернула стройку на кладбищенской земле.

Это был заносчивый полутораметровый шарообразный попрыгунчик с непомерными амбициями, загребущими ручонками, абсолютным отсутствием совести и противным визгливым голосом недокастрированного осла! Правда, сама я в действительности не слышала голос такого осла, но смею предположить, что это именно такой же мерзкий голос, как у господина Гаимирова! Однако этот мелкий клещ к своей жертве цеплялся крепко и высасывал кровушку насколько только мог! А уж сколько неприятностей доставлял – и словами не высказать! Одним словом – Видалий Сегреевич по сути своей был не только наглый клещ, но и гнойный прыщ! А скорее даже – полновесный вонючий свищ! Да, зловонный докучливый свищ на теле необычногр о дской общественности! И, надо сказать, общественность от этого сильно страдала! А за малый рост и подлую душу в народе его называли Карликовым Директором, Злобным Карлой, или попросту Вампиром, а иногда ещё проще – Вурдалаком или Упырём. Так к нему эти прозвища и прилипли. Причём, как можно заметить, – это всё были разные имена одной, по сути, ипостаси! Но какое бы из этих имён не упоминалось в разговоре между разными людьми, все с полуслова отлично понимали, о ком идёт речь!

И в который раз молился отец Василий, прося помощи Божьей в этой абсолютно неразрешимой ситуации! Да где такое видано, чтобы при прокладке газопровода нанесли людям столько морального и материального ущерба! Мало того, что какая-то сомнительная строительная организация стала быстро сооружать многоквартирный жилой дом на окраине кладбища, отхватив изрядную часть кладбищенской земли вместе с захоронениями! Так другая, такая же, «шарашкина контора» в это же время протянула свою траншею под газопровод с другой стороны кладбища, разрушив старые, еще довоенной поры, захоронения – при этом самым бессовестным образом повыбросав из могил останки давно усопших людей и не предав их земле. А до того – нарушив попутно электропроводку и телефонный кабель. А выкопанные кости ночью втихаря загрузили в самосвал и вывезли на городскую свалку. Разве это по-божески, разве это по-христиански? В конце концов, разве это по-людски? Эх, человеки, да что же вы творите?.. Вопиющее безобразие и еще более вопиющее кощунство! Но когда траншею под газопровод дотянули до поселка, дела пошли ещё чуднее: строительные работы пришлось приостановить из-за того, что один хозяин частного дома не дал своего согласия на то, чтобы на его земле рыли траншею прямо посреди участка! Контора, видите ли, решила сэкономить на затратах таким образом! Нисколько с людьми не считаются! И ЭТО вместо того, чтобы просто проложить газопровод на двадцать метров дальше, в обход дома. А сегодня с утра выплыла на поверхность еще одна новость: по неизвестным причинам контора вообще решила закрыть газовую трубу! Выходила и вообще какая-то чертовщина! Получалось, что траншея проложена как раз до половины села. И что делать остальным жителям? А остальные со страхом гадали, – сколько же теперь с них запросят за проведение газа? И проведут ли его вообще? И как, в конце концов, всё это будет выглядеть?

А уж эти неугомонные пенсионерки! Хоть плачь, хоть смейся! Отец Василий с лёгкой улыбкой вспомнил библиотекаршу села, Любовь Ивановну Соколову. Вот уж действительно далеко не самый лучший образец интеллигенции прежней закалки! Ну какая бы неприятность ни случилась, – она всегда «знала, что так и будет!» – а потом, многозначительно поджав в ниточку и без того тонкие губы, обычно добавляла: «Ну что у нас за народ такой? Ни коммунизм построить, ни капитализм возродить!» – и вопросительно смотрела на священника, ожидая восторженной поддержки её уму, прозорливости и глубокой мысли. Отец Василий обычно старался избегать разговоров с этой всезнающей особой, так как вообще не выносил пустословия! Но ведь не мог же он сказать ей, как некоторые прочие: «Мели, Емеля…» Только однажды священник ей тихо ответил: «Не переживайте, Любовь Ивановна! Мы не одиноки на кладбище жизни…» Любовь Ивановна не очень, правда, поняла – что именно он имел виду, но с тех пор, увидев отца Василия, больше не подходила к нему со своими пустыми разговорами. Поскольку её честолюбивые порывы не были поддержаны и её интеллект не оценили по достоинству, то значит с таким человеком и разговаривать не о чем! Как-то ей сразу расхотелось беседовать с ним! Да и слава Богу!