Екатерина Сереброва - Заблудшие во снах

Все в лагере хранили тишину.

**

День 12.

Назначили день похорон. Ребята из отеля нашла удаленное место в северной части пляжа и определила место для погребения там. Лишь двое из группы, куда относился и Федор, отправились на похороны: Лиза и Анна в качестве ее поддержки.

Симонов наблюдал, как девушки ушли, а сам не поддержал эту затею. Весь день Федор провел в доме. За двое суток ему не являлись знакомые из прошлого, он не навещал и Марка. Симонов убедил себя, что просто желает передохнуть от каждодневных прогулок и изучений, ему и в самом деле нужен был перерыв. Но истинной причиной того, что Федор старался не покидать дом, конечно же, был страх снова увидеть невозможное. Ко всему прочему, он нашел у себя шахматы. Занять себя было чем.

К вечеру, правда, пришлось отвлечься и возвращаться к реальности. В окошке отражался огонь, что развели на улице его товарищи по несчастью. Федор отставил шахматную доску на столик, встал с дивана и посмотрел: у костра собрались все, даже Иван выбрался из норы. Не выйти к ним было бы еще большей трусостью. В конце концов, и нечестно сбрасывать этих несчастных на одного Кострина. При всем уважении к охотнику Андрей вызывал у Симонова противоречивые чувства: как восхищение мужеством, отвагой, стойкостью, так и опасение с осторожностью. Недаром он попросил Кострина упрятать весь его запас огнестрела (что вызвало бурную и ожидаемую реакцию) – от Андрея веяло мраком, никак не по силам его возрасту. И чего ожидать от такого взрывчатого механизма замедленного действия, представить сложно. Вся выправка, сдержанность и готовность в сию минуту сорваться в бой для Федора, хорошо знавшего жизнь, вовсе не были в плюс Андрею. Комплекс черт Кострина давал серьезные основания остерегаться его любому из них.

Так что в какой-то степени Симонов собрал волю в кулак и покинул дом ради остальных. Ради оправившейся Оксаны, которая, тем не менее, по-прежнему тяжело вливалась в обустройство жизни, в сложившийся коллектив. Для Лизы, стремящейся, напротив, создать быт и условия существования, но совсем позабывшей об уходе за потерянным Вадимом. Из-за силящейся кому-то что-то доказать Анны, скрывающей слабость и страдания, но нуждающейся в помощи не меньше других. Да и ради Ивана, глубоко погруженного в свои переживания – настолько, что Федор волновался, как бы не случилось инфаркта. Говорящий одни гадости, обращающийся к людям с пренебрежением и одолжениям, язвительный хам, а на деле замкнутый и до волчьего воя одинокий.

Всем им нужен был лидер. Уверенный и способный принимать адекватные решения. Конечно, Федор сильно сомневался, что годится на эту роль. Андрей и справлялся успешнее, несмотря на тоже довольно своеобразную манеру общения. По скрытности он не уступал Ивану. И следовал исключительно своему курсу. Планами не делился. А если и сообщал, то ничего не обсуждал. Рассудив, что больше попросту некому, Симонов и вышел ко всем.

Шестеро человек одновременно повернули к нему головы. Федор легко улыбнулся и поприветствовал их взмахом руки. В глазах Лизы читалось беспокойство наравне с грустью – наверняка об ушедших. Вадим держал ее за руку и сразу опустил взгляд, когда Симонов приблизился. С надеждой на него смотрела Анна, с немым вопросом – Оксана. Иван привычно хмурил брови и отвел взгляд одним из первых, а Андрей вновь поражал невозмутимостью. Кострин жарил замороженную котлету на палке и единственный из присутствующих занимался едой. На это и не обращали внимания.

– Друзья, – негромко начал Федор то, ради чего пришел, – сегодня мы потеряли двоих. Всего из тех, кто пережил цунами, нас осталось двадцать один человек. Пусть те мужчины и относились, можно сказать, не к нашей, ко второй группе, но всех объединяет одно – мы выжили после бедствия. Но теперь наш счастливый ряд поредел.

– Олег и Павел, – заговорила Лиза, утирая слезы. – Их звали Олегом и Павлом. У Олега было внутреннее кровотечение, у Павла – сердце внезапно остановилось. Оба были ранены с первого дня, но мы с Юрием старались оказать им посильную помощь.

– И вы достойно, добросовестно поработали! – воскликнул Федор, зная, как Лизавета убивается и корит себя. – Никто не обвинит тебя, Лиза, даю слово.

Алёхина с шумом всхлипнула и уткнулась мужу в плечо, сотрясаясь в бессильном, почти безмолвном плаче.

– Мы не должны переставать надеяться на лучшее, – продолжил Симонов, выждав. – Верить в спасение, – Андрей вскинул брови. – И заботиться, тем не менее, о своем нынешнем положении в этом ограниченном пока месте, – добавил Федор. – А для эффективного времяпрепровождения, друзья, я предлагаю нам, наконец, узнать друг о друге больше. Неправильно и дальше оставаться чужими. Согласитесь, нам важно держаться друг друга.

Кострин одобряюще кивнул.

– Нельзя притворяться, что ничего не происходит, народ. Скоро две недели, как мы отрезаны от всего мира, а некоторые до сих пор летают в облаках, – он покосился на Оксану, и та смущенно, пристыженно прикусила губу, опустив голову. – И верят в чудо-спасение, Федор, – теперь упрек был в сторону Симонова.

– Оно обязательно наступит, Андрей, – убежденно проговорил Федор.

– Не надо лелеять пустое.

– Вообще-то, я тоже уверен, что выход есть, – вмешался Иван. – Не надо только перекладывать все на мифические вертолеты и корабли, а действовать своими руками.

– Есть конкретные предложения, умник? – взъелся Кострин. Иван пронзил его острым взглядом. Намечался конфликт, и Федор спешно вставил:

– Мужики, я не к тому вел разговор. Давайте расскажем каждый по паре слов о себе, – примирительно предложил Симонов. Ваня и Андрей обменялись убийственными взглядами. – Начну. Я – геолог-минералог из Саратова. Семьей не обзавелся. Приглашаю, кстати, отыграть со мной в партию шахматы, если кто любит.

– О, у тебя есть шахматы? – изумилась Анна.

– Да, обнаружил в доме, – пожал плечами Федор, не обнаружив тут поводов для беспокойства. – Анна, продолжишь?

Та насупилась и недовольно поджала губу, но все же заговорила:

– Моя фамилия – Дагина, я из Уфы. Не замужем.

– Мне все интересно, Сью, кто ты по профессии? – оживился Иван.

– А ты? Шут? – фыркнула девушка, усмехнувшись.

– Ну что ты, дорогая, шут – придворная должность. А я из простых рабочих, – хмыкнул Ваня.

– Из каких ты мест, Иван? – подтолкнул его к беседе Федор.

– Из далеких, – огрызнулся тот и утратил всякий интерес к общему разговору.

– Андрей? – тогда обратился Симонов.

– Забайкальский край, – коротко известил их Андрей. – Большего вам не дано знать. Все, что нужно, уже известно.

– Оксана, из Питера. Сменила много работ, последние две – барменша и швея.

– Ого! Мастер на все руки?