Геннадий Демарев - Накануне страшного суда

Оставим деревню с её проблемами затем, чтобы, в отличие от обывателей, набравшись смелости, проследовать за приезжими. Вот шестёрки лошадей послушно остановились, подчиняясь беззвучным командам кучеров. Запутываясь в длинных полах овчинных тулупов и собольих шуб, из саней, не спеша, вылезают шестеро гостей; впрочем, их возраст, черты, как и пол, надёжно скрывались за масками и полумасками из чёрного бархата. Оставаясь каждый у своих саней, приезжие безмолвно уставились в тёмные пятна окон дворца, который казался пустым и негостеприимным. Если бы нашему взору удалось проникнуть сквозь плотную завесу масок и вуалей, мы получили бы возможность обнаружить поразительную твёрдость в глазах каждого из этих людей. Эти глаза блестели чёрным пламенем некой мистической жажды, схожей с алчностью путника, следующего через пустыню, который впервые за многие недели учуял запах воды. Наконец, в одном из окон второго этажа едва заметно блеснул слабый огонёк, при виде которого ожидавшие издали вздох, в котором угадывались надежда и облегчение. В сгустившихся сумерках, которые вот-вот должны были преобразиться в мрак, мелькнуло движение, вслед за которым из-за двери прозвучал приказ, произнесённый тихим мужским голосом:

– Первый!

Ближайший от двери силуэт вздрогнул. Тулуп неуклюже сполз с его плеч, словно решил укутать собою ноги. Человек сделал шаг к лестнице, состоящей из тринадцати ступеней.

– Я! – приглушённым голосом ответил он.

– Что ты здесь делаешь в эту морозную ночь? – спросили из-за двери казённым тоном, как будто человеку, произносящему эти слова, доставляло удовольствие принуждать мёрзнуть другого человека.

– Я прибыл сюда, чтобы встретить солнце, – ответил Первый.

Голос его обрёл мягкость и плавность; казалось, что его хозяину нипочём холод и мрак, усталость и столь необычный приём.

– Принёс ли ты жертву солнцу? – продолжался допрос.

– Да.

– А готов ли ты сам стать жертвой?

– Жертва есть искупление, но когда жертвой становится сам жрец – это искупление вдвойне. Потому я готов!

– В таком случае войди!

Дверь распахнулась, открывая перед Первым чёрную дыру, из которой веяло, казалось, всей жутью кромешной тьмы. Человек медленно, обнаруживая превосходную осанку, взошёл по ступеням и исчез в этой тёмной пасти. В тот же миг дверь снова заперлась, и вновь прозвучал неумолимый глас:

– Второй!

На фоне вечернего тёмно-синего снега мрачным пятном выделялись человеческие силуэты и несколько саней. От этого скопища отделилась чья-то фигура. Снова тулуп сполз к ногам, вслед за чем последовал внешне бессмысленный, но исполненный какой-то мрачной тайны разговор. Но мы, не чувствуя себя обязанными к нему прислушиваться столь же внимательно, как к предыдущему, сливаемся с безобидным потоком свежего воздуха и, проявляя невиданные чудеса искусства разведки, проникаем сквозь узкую щель внутрь дворца. Главный вход оказывается позади нас, а впереди открывается просторная швейцарская комната, по левую сторону от которой раскинулся шикарный резной шкаф для верхней одежды и обуви, который смастерила чья-то искусная рука, вероятно, ещё во времена Северина Наливайко, Бориски Годунова или Василия Шуйского. Использовав возможностью доставить себе кратковременное удовольствие от осмотра шкафа, мы устремляемся дальше. Сам поток воздуха влечёт туда неспокойную душу. Вот повеяло приятным теплом, – значит, рядом находятся камин или печка. Нет, всё-таки источником тепла оказался камин, который расположился в большой гостиной, устроенной за швейцарской. Стены здесь были отделаны в стиле древневавилонских фресок: кругом пестрели устрашающие фигуры различных звероподобных божеств и иных персонажей восточных верований, – по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Однако, присмотревшись внимательнее, мы убедились в несостоятельности сего впечатления. Единственное сходство с древневосточной росписью заключалось разве что в стиле выполнения. При более пристальном осмотре обнаружилось, что настенные фигуры с известными науке мифическими персонажами не имеют ничего общего; они отличаются как строением, так и обликом и, наверняка, назначением. Слишком уж реально выглядят эти образы… В дальнем углу шестиугольной залы, удобно развалившись в кресле напротив широкого камина, напоминающего пасть ада из догматических изображений, слегка прикрыв веки, полулежала очень красивая молодая женщина, облачённая в замысловатое платье багрового оттенка. Длинные ресницы слегка вздрагивали на фоне нежно-белой кожи, из чего можно было заключить, что дама не спит, а если и спит, то сон её не крепкий и не гипнотический. Горячие красно-желтые блики, отбрасываемые от камина по всему помещению, создавали впечатление, будто мы находимся если не в неземном мире, то уж, по меньшей мере, в чертоге волшебницы, лицо которой в такие мгновения приобретало дьявольские очертания.

По углам гостиной были установлены факелы. Судя по подставкам, имевши вид человеческих черепов, напрашивалось мнение, что они предназначены для ритуалов. В самом центре комнаты находился чёрный шестигранный стол, рассчитанный на шестерых человек. У каждого угла стояли готовые к зажжению двенадцать свечей, а в самом центре находилась тринадцатая. При осмотре сего чертога мы невольно ощущаем движения предательских мурашек по спине, которая вдруг похолодела в миг, когда в наше сознание пришла мысль, что хозяйка и её гости собираются использовать стол и свечи вовсе не для православных молитв или вкушения благочестивой трапезы в честь именинницы.

Почувствовав присутствие гостя, графиня открыла глаза, блестящие несколько хищным огнём, и грациозно повернула голову, увенчанную огромной причёской, состоящей из многочисленных кудряшек и завитушек, один лишь вид которых способен был возбудить всякого мужчину.

– Это вы? – полилось из уст женщины мелодичное журчанье.

– Да, милая графиня, – ответил вошедший, склоняясь над её рукой. – Я приехал затем, чтобы поздравить вас с днём рождения.

– Благодарю, – красивые, словно распускающийся бутон розы, уста одарили мужчину улыбкой, которую без зазрения совести можно было сравнить с восходящим солнцем, если бы её не омрачал непроницаемый мрак чёрных глаз. – Но вы, надеюсь, привезли с собой не только словесные поздравления?

– О, да! Конечно! Со мной прибыл и более ощутимый подарок, графиня. Но… всему своё время. Он перейдёт в ваши нежные ручки немного погодя.

– Это сюрприз, барон? – слегка нахмурила чело Елена.

– Не забывайте, дорогая Элен, что я – последняя ветвь великой фамилии де Моран, а это значит, что у нас в роду подарки всегда преподносятся в виде сюрпризов. Так что простите…