К. Л. Тейлор - Сестры лжи

– Она дышать хорошо? – спрашивает Шанкар, подойдя ближе.

– Нет. Не хорошо. Думаю, из-за высоты у нее разыгралась астма. Может, спустимся?

– Нет! – заявляет Линна, да так громко, что я подпрыгиваю на месте. Я и не заметила, что они с Дейзи тоже к нам присоединились.

– Как это?

– Я… нам следует продолжать, – говорит она, пунцовея на глазах. – До пансионата уже гораздо ближе, а там наверняка найдется кто-то из врачей или хотя бы медсестра.

– Да, но если ее астма ухудшается именно из-за высоты, лучше будет именно спуститься, – замечает Дейзи.

Я киваю. По этому пути ежегодно проходят тысячи людей, и кто-то из них обязательно погибает. Зачем нам такую статистику нарабатывать?

– И все-таки я считаю, что надо продолжить, – говорит Линна. Она то и дело переводит взгляд с Ал на тропинку, будто надеется, что «Эканта-ятра» по чистому волшебству возникнет неподалеку. – Смотрите, как далеко мы успели забраться. Обидно так вдруг взять и опустить руки. Ну, Ал, ты можешь пройти еще немножко, правда? Пойдем потихонечку, мелкими шажками, будем почаще останавливаться, хорошо?.. И как я говорила, там нас наверняка ждет помощь.

Мы с Дейзи переглядываемся. Странно. Уж от Линны-то мы бы в первую очередь ожидали услышать медицинские аргументы именно за прекращение подъема; она, по идее, должна уже пылить по склону вниз, чтобы привести кого-то на подмогу. Мало того, она вдруг стала возражать Дейзи. Такого не случалось никогда.

– Положим, это все понятно, – говорю я, – но ведь сколько ни повторяй «ингалятор, ингалятор», он с неба не свалится, верно? И можешь ли ты точно сказать, что там найдутся врачи?

Линна пожимает плечами.

– Я-то откуда знаю? Однако не исключено. Там ведь масса народу, самые разные профессии…

– Всё, идем вниз, – вскидывает Дейзи обе руки. – Со здоровьем Ал шутить нельзя. Давай-ка… – она тихонько толкает Линну, – пошли.

– Нет! – Линна резко изворачивается, и на пронзительный миг мне чудится, что она вот-вот ударит Дейзи. – Хотите спускаться? Скатертью дорожка! Лично я…

– А нельзя ли попросить, чтобы вы перестали делать вид, будто я вот-вот окочурюсь? – Ал выходит из-за моей спины, подняв ладонь. – Я, знаете ли, тоже здесь. Спасибо всем большое за такую заботу о моем здоровье, но я не позволю испортить нам отпуск лишь оттого, что мне хорошо за двадцать, легкие ни к черту, да еще я нагрузилась под завязку, и не только рюкзаком, – говорит она, похлопывая по валику жира, что свисает у нее над черными шортами.

Дейзи решительно мотает головой.

– Кому нужны мертвые герои?

– Да отвали ты! – смеется Ал и переводит взгляд на Шанкара. – Сколько еще идти?

Тот пожимает плечами.

– Тридцать минут, может быть, сорок минут.

– Что ж, тогда… – Ал нагибается за рюкзаком, но Шанкар ее опережает. Каждый тянет за лямку и ждет, что противник сдастся первым. Ал, вообще-то, никогда не допускает, чтобы мужчина делал за нее вещи, что ей самой по плечу.

– Мисс. Я носить. Вы дышать.

В его манере речи звучит спокойное упрямство, и хотя Ал качает головой, я вижу, как тает ее решимость. Она уже не такая багровая, однако ее по-прежнему мучает одышка.

– Тогда я понесу ваш, – говорит она и протягивает руку к вещмешку за плечами проводника. – А как продышусь, поменяемся. Минут через пять. Максимум десять.

Три четверти часа спустя Шанкар стряхивает на землю чужой рюкзак – с такой легкостью, будто тот не тяжелее пуховой подушки, – и показывает на строения по левую руку от нас, куда отходит узенькая тропинка.

– Мы здесь.

Из белого облачного одеяла, которым мы окутаны, вырастают три отдельно стоящих домика, соединенных дорожками; трехъярусные крыши на здешнем фоне напоминают китайские пагоды. Оконные рамы выкрашены разноцветьем алых, охряных и бирюзовых тонов. К исполинской входной двери главного здания ведут каменные ступени, а весь периметр обнесен высокой каменной стеной, отсекающей внешний мир от этого уединенного прибежища. Ветер теребит лоскуты молитвенных флагов и временами доносит до нас чей-то смех.

– Ух ты…

Я расстегиваю лямку рюкзака и, наклонившись вбок, стряхиваю его на землю, затем даже постанываю от облегчения, расправляя лопатки.

Дейзи подскакивает к Линне, хватает ее за руку и прижимается щекой к плечу.

– Ой, какая прелесть! Здесь даже красивее, чем на той картинке на сайте!

От похвалы Линна расцветает в улыбке до ушей и обнимает подругу.

– Я ведь говорила! А вы все думали, будто я вас тащу в какой-то сарай!

– Если на то пошло, – пыхтит Ал, преодолевая последние метры, – я предсказываю, что мы будем сидеть на затопленном рисовом поле и медитировать по двенадцать часов кряду, после чего нас заставят давиться сушеными буйволиными лепешками.

– Рисовые поля у подножия, – говорит Линна, для пущей верности показывая рукой, – так что кому не нравится, марш-марш туда!

– Смотрите! Смотрите! – кричит Дейзи, тоже вытянув руку и даже подпрыгивая от восторга. – Вон там река! – Я прищуриваюсь, и действительно, сквозь деревья проглядывает что-то голубое и переливающееся. – А это водопад, да? Я слышу водопад?

– Наверное. – Линна нагибается за рюкзаком и взваливает его себе на плечи. – Давайте пошли уже, нас ждут.

Дейзи восторженно пищит и торопится следом по тропинке. Я терпеливо поджидаю Ал. Она скидывает вещмешок Шанкара, протягивает его хозяину, и тот без малейших усилий забрасывает его за спину.

– Спасибо, – говорит Ал, выставив руку. – Без вашей помощи я бы сюда не добралась.

Шанкар мягко качает головой, одновременно с этим легонько касаясь своего правого предплечья, что у непальцев служит знаком уважительного внимания.

– Нет проблем, мисс.

– Это вам. – Ал сует руку в карман и вытягивает купюру в сотню рупий. – Пожалуйста. – Она насильно втискивает деньги ему в кулак.

Улыбнувшись, он соглашается на премиальные, убирает их в крошечный кожаный кошелек, притороченный к поясу, затем разворачивается в обратный путь, к подножию.

– Может быть, зайдете? – говорю я. – Мы как минимум могли бы предложить вам сэндвич и кружку чая (я произношу это слово на местный манер: «чя»). Не думаю, чтобы хозяева возражали.

Его улыбка меркнет.

– Нет, спасибо.

– Прошу вас. Разве можно вот так, без отдыха, сразу пускаться в путь… Это неправильно.

Шанкар бросает неуловимый взгляд на пансионат, что стоит на дальнем конце тропинки.

– Нет. – На его лице мелькает тень чувства, которому я даже не успеваю подобрать название.

– Но…

Слова замирают у меня на губах, когда он молча разворачивается и без дальнейших разговоров решительно шагает вниз по склону.

– Эмма-а! А-ал! Ну где же вы! – кричат девчонки, успев добраться до ворот. Возле них стоит высокий мужчина с темной шевелюрой до плеч, в укороченных камуфляжных штанах и серой футболке с длинными рукавами.