Михаил Токмаков - Оборонная инициатива

– Сейчас же перестань хамить мне! Скажи ему, Рихард!

– Что я ему скажу? – встрепенулся герр Шпальтерманн, до этого момента разглядывавший что-то на экране планшетника с таким видом, будто разборка его не касается.

– И в самом деле, что он может сказать без команды?

– Скажи ему, чтобы перестал хамить мне!

– Прекрати так разговаривать с матерью, – старательно выговорил герр Шпальтерманн, после чего вопросительно уставился на жену: достаточно? Фрау Шпальтерманн скривилась, Лютер ухмыльнулся.

– Дела Отечества покатились под откос в тот самый момент, когда немецкие мужчины подчинились бабам. – Он дёрнул отца за вялые пальцы, тот отдёрнул руку, чем вызвал новую усмешку. – Опидорасились…

Герр Шпальтерманн вспыхнул, но ничего не ответил.

– …Сейчас вы отращиваете бороды, как у черножопых обезьян, но с ними вы похожи не на мужиков, а на бородатых баб.

– А ну заткнись, щенок! – взорвался отец семейства. – Пока ещё я содержу тебя!

– Ты хотел сказать «мы», – поправила фрау Шпальтерманн.

– Да, именно так. Дорогая.

– У меня есть свой заработок.

– Раз ты такой умный – значит, будешь платить мне за проживание! – бросил отец Лютеру в спину.

– Хрена с два. У вас нет права брать с меня деньги, пока я несовершеннолетний.

– Не волнуйся, скоро появится!

– Тогда я свалю в какую-нибудь конуру и буду платить её хозяину.

– Деньжонок-то хватит? Что-то я сомневаюсь. Нелегальных двух-трёх сотен в месяц, которые у тебя получается – иногда – сделать, маловато будет.

– Значит, найду ещё работу.

– Будешь в порту тюки таскать, под чурбаном-начальником! – Фрау Шпальтерманн брезгливо фыркнула.

– Ты бы лучше, об образовании подумал, дурень.

– Об образовании?! – Лютер прошёл обратно к столу и упёрся кулаками в крышку. – Я бы не прочь, честное слово!.. Но вот только на всех дверях надписи «немцев не принимаем!» Если ты – чурбан или хотя бы муслим, тогда другое дело: будь ты хоть умственно отсталый – дорога в любой университет тебе открыта. Если же нет – будь ты хоть сам Эйнштейн, но образования тебе не видать, даже за деньги.

– Так прими ислам, – предложила фрау Шпальтерманн. Лютер пронзил мать изумлённым взглядом. – В этом давно уже нет ничего предосудительного! Тем более что в церкви ты отродясь не был. Чистая формальность. Никто ведь даже не будет проверять, соблюдаешь ты эти обряды или нет.

Лютер покосился на отца – тот пожал плечами и кивнул.

– «Формальность», значит… Хорошо всё-таки, что муслимы перехватили власть у пидоров, а не то сейчас «формальностью» было бы подставить сраку, чтобы тебя поимели. Знаете, что? Вот, что. – Лютер по очереди показал родителям средний палец. – Мало вас чурбаны драли, мало и недостаточно жёстко. Драли бы как надо – достали бы до головы, и в ней кое-что встало бы на место, национал-предатели… Больше меня от работы не отвлекать! Приятного вечера.

Не дожидаясь продолжения, Лютер задраился у себя в комнате и заглушил внутреннюю связь, выдвинул ящик и принялся хватать из него блоки. Зарядное устройство сразу же отправилось в розетку, через секунду в нём оказалась конденсаторная батарея. Потом Лютер взял рамку пистолета, посадил на выступ в её задней части разрядник, надвинул на него блок фокусирующих катушек и закрыл механизм кожухом; наконец, вставил батарею в рукоятку, как магазин, прокрутил оружие на пальце и прицелился в никуда. В комментарии к чертежам пистолета говорилось, что полностью заряженной батареи хватит на восемь остронаправленных электромагнитных выстрелов-импульсов, безвредных для живой ткани, но разрушительных для всего, в чём есть провода под напряжением. Лютер с сомнением на лице навёл пистолет на включенную настольную лампу и нажал на спуск – из светильника с треском вышибло сноп искр, во всей квартире вырубилось электричество.

– Ничего себе… – Лютер поспешно спрятал пистолет и зарядное устройство в стол. Через несколько секунд свет загорелся снова, начал перезагружаться управквартир-процессор.

– Что ещё за чертовщина?! – донёсся, на пределе слышимости, голос фрау Шпальтерманн.

– У меня лампочка лопнула! Наверное, перепад напряжения!

– О! Здорово!..

Лютер снова выдвинул ящик.

– Очень здорово… – пробурчал он, глядя на пистолет.

* * *

Имея на руках фотографии, Лютер в два счёта отыскал в Сети хозяйку пса и прицепил программы-шпионы ко всем её персональным устройствам. Это было нетрудно: молодая фрау Амани Вольф, стопроцентная арабка, бывшая гражданка Франции, а ныне супруга-аксессуар зажиточного национал-предателя, не только не пряталась, но, наоборот, выпячивала свою персону изо всех сил.

На ходу она трепалась по видеофону с какой-то из своих «коллег». Механический страж мерно шагал рядом, иногда поводя мордой из стороны в сторону, почти как живой, но будто бы не видел дальше собственного тупого носа. Такую осторожную дичь можно было вести, не опасаясь быть обнаруженным; Лютер шёл следом всего в полста шагах, ориентируясь по стрелке навигатора.

У дверей кальянной Вольф задержалась, чтобы пристегнуть робота к скобе – в заведение запрещалось приводить любых четвероногих, включая и неживых; машин-пёс остался дожидаться хозяйку на улице. Этого-то Лютер и ждал; он быстро преодолел разделявшее их пространство и встал перед роботом на одно колено. Машин-пёс стоял совершенно неподвижно, понурив голову, и Лютеру даже показалось, что он выключен.

– Эй, тварь! Покажи личико!

Услышав щелчок пальцев, машин-пёс резко повернул морду на звук; Лютер отшатнулся и с трудом удержал равновесие. Шагавший мимо бородач насмешливо фыркнул.

– Грёбаная железка… Да, вот так лучше. – Лютер огляделся по сторонам – не проезжает ли мимо патруль? – и вытащил пистолет. – Сейчас я покажу тебе, как плавятся мозги…

Сверху донёсся приглушённый стук по стеклу. Лютер поднял взгляд: Амани Вольф, на лице которой пылала ярость, впилась пластмассовыми когтями в окно кальянной. Лютер чертыхнулся. Молодка сильно ткнула в стекло указательным пальцем и, наверное, очень громко скомандовала «взять его!»; её крик не вышел из стен заведения, но до машин-пса моментально дошло, чего от него хотят, он тотчас же вышел из оцепенения и бросился в атаку.

Лютер, как паук, на четвереньках отскочил от робота подальше, перекатился через спину, оказавшись пятой точкой на асфальте. Машин-пёс натянул цепь до предела и, стоя на задних лапах, передними и челюстями кромсал воздух и рвал его на куски. Вольф скакала и бесновалась ещё больше. Лютер принялся дёргать спусковой крючок, но пистолет, казалось, трещал да и только: не было заметно, чтобы электромагнитные тычки хоть как-то вредили чудищу. Заменив опустевшую батарею свежей, рычащий от злости Лютер прицелился прямо в полную электричества разверстую пасть; едва он нажал на спуск, как в ней громко хлопнули и брызнули оранжевыми искрами перегоревшие электроды. Получив апперкот, машин-пёс опустился на четвереньки и зашатался.