Алексей Чумаков - 47

Как давно мы радовались таким минутам? Почему мы разучились ценить эти мгновения подлинного счастья? Зачем это превратилось для нас в обыденность и банальность? Как жаль… Зато сейчас я, как мальчик, обрадовался четырем остывшим пирожкам.

Что имеем, не храним, потерявши – плачем.

18:20

Надо как-нибудь отблагодарить соседку. Но как и чем? Немного поразмыслив, решил подарить ей мясорубку. Все равно лежит без пользы.

Я вытащил из ящика подарок, завязал на талии домашний халат и вышел на лестничную площадку.

Старушка жила прямо надо мной. Поднявшись наверх, я увидел старую, обшарпанную дверь с проржавевшими металлическими цифрами «47». По всей видимости, она была ровесницей хозяйки: криво прибитые цифры почти слились с фоном, образуя тандем грязно-коричневого дерева и потускневшего металла.

Вся нижняя часть была расцарапана кошками, которых старушка периодически выпускала на прогулку. Подойдя ближе, хотел было позвонить, но дверь оказалась открытой. Я постучался, придерживая ручку, немного подождал и заглянул в коридор. В квартире не горел свет, и мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку. Несколько секунд спустя я робко шагнул на порог, машинально прикрыв за собой дверь. Раздавшийся при этом скрип эхом пронесся по пустому подъезду.

– Простите, это ваш сосед. Кхм-кхм… Буквально на минутку, – с этими словами я медленно прошел по коридору к приоткрытой двери в гостиную. – Я тут подумал и решил… – толкнув дверь, заглянул в зал. – Все равно не пользуюсь мясорубкой, может, вам она пригодится?

В гостиной никого не было. В центре комнаты стоял круглый стол, накрытый светлой целлофановой скатертью, и два стула. На столе – ваза с пирожками и две пустые тарелки с приборами. На краю лежала короткая, чуть увядшая роза. Стены были оклеены засаленными, местами ободранными обоями. Всюду валялись вещи и лоскуты выцветших занавесок, словно из них пытались что-то сшить. Видимо, насчет материала для платья я не ошибся.

В углу виднелась древняя швейная машинка, и пожелтевший тюль свисал с нее на пол, словно фата. Стрелки на старых часах с кукушкой остановились ровно на двенадцати, а антикварный сервант под ними был набит всяким барахлом. В квартире царили полумрак и прелый, затхлый запах. Подняв голову, я увидел, что в патроне, сиротливо свисающем с потолка, нет лампочки.

«Старушка точно не в своем уме», – подумал я и прошел на кухню.

Первое, что бросилось в глаза, – это огромная гора грязной посуды. Словно кто-то устраивал пир несколько недель назад и забыл убрать за собой. Из крана размеренно капала вода, и капли глухо били о кастрюлю с точностью метронома. Старая кухонная мебель была покрыта толстым, почерневшим слоем жира. Электрическая плита поражала способностью все еще работать, а холодильник всем своим видом умолял: «Не открывай меня». Отвратительно пахнущая кухня кишела тараканами. Эти твари не только не разбежались при виде меня, а, наоборот, выказали свое хозяйское превосходство абсолютной невозмутимостью.

«М-да, а пирожки все-таки были вкусные. Знал бы, где их делали…» – я скривился и вышел из кухни.

– Эй, есть кто-нибудь? Ау!

Дверь в спальню была закрыта. Я вернулся в коридор и хотел было уйти, как вдруг заметил приоткрытую дверь в ванную. Я заглянул туда. Прелый и зловонный воздух старой ванной резко ударил мне в нос. Здесь было влажно, словно кто-то недавно принимал горячий душ. И без того затхлая квартира тут же наполнилась еще более тошнотворным запахом. Я скривился и вспомнил о кошках: «Эта чокнутая подбирала их во дворах и тащила домой, а где они сейчас? Впрочем, дверь была незаперта, возможно, они выбежали из квартиры».

И тут я сделал глупость, о которой жалею до сих пор. Найдя в кармане халата спичечный коробок, лежавший там еще со вчерашнего вечера, я зажег спичку и зашел в ванную.

Бог мой! То, что я увидел в тусклом свете пламени, повергло меня в такой ужас, что очнулся я, когда догорающий огонь обжег мне пальцы. До тех пор я стоял как вкопанный, не в силах даже вдохнуть.

Не помню, как оказался у себя в квартире, но тяжелое дыхание и выскакивающее из груди сердце давали понять, что я бежал сломя голову, без оглядки. Быстро заперев за собой входную дверь, я оперся о нее и, словно мякиш, сполз на пол. Ноги отказывались держать. Сердце не успокаивалось. Немного отдышавшись, попытался сосредоточиться, но в голове царил хаос. Я поднес отяжелевшие руки к лицу. Ледяные кисти были мертвенно-бледными, с еле заметной желтизной. Пальцы стали тоньше. Я собрал их в кулак и снова разжал. Розовые пятна сразу же растворились в бледном восковом оттенке кожи. И тут мне на ум пришла первая внятная мысль: «Я наверняка выгляжу настолько дерьмово, что подходить к зеркалу чревато таким же шоком, какой я испытал минуту назад».

Картина, увиденная в ванной соседки, словно фотография, застыла перед глазами. Я запомнил все до мелочей, словно часами смотрел на этот ужас, тщательно вглядываясь в подробности. И от осознания того, что прямо над моей головой, буквально в двух метрах «красуется» такая тошнотворная картина, меня еще больше бросило в дрожь.

Немного придя в себя, я побрел в ванную и умылся холодной водой. Тошнота подкатывала к горлу, а ноги еле держали меня, будто пластилиновые. Я склонился над раковиной и не смог сдержать рвоту.

«Боже мой, зачем я зашел в эту чертову ванную? Для чего вообще поперся в эту квартиру?»

Эти мысли все настойчивее пульсировали в висках.

«С твоей-то впечатлительностью, – говорил я сам себе, – ты никогда в жизни не сможешь выкинуть это из головы».

Я неохотно поднял трубку телефона и набрал номер.

19:35

В дверь позвонили. Я посмотрел в глазок: на пороге стояли три человека в строгих костюмах. Их лица казались каменными масками. Справа стоял высокий, крепкий парень, державший кисти рук в замке в районе паха. Посредине – сухой мужчина среднего роста с короткими ухоженными волосами цвета мокрого асфальта. Он был в темных очках, несмотря на позднее время суток. Слева, чуть позади стояла девушка с незапоминающейся внешностью; таких обычно называют «серыми мышками».

– Слушаю вас, – сказал я, не торопясь открывать.

В ответ они представились. Я щелкнул замком, и незнакомцы, не разуваясь, прошли в квартиру. Мой ковер из прекрасного подарка родителей на свадьбу тут же превратился в грязное покрытие для пола. Гости без церемоний расселись на диване, разрешив присесть и мне. Повинуясь, я сел на край кресла.

– Уважаемый, – начал мужчина в солнцезащитных очках-капельках, полностью скрывающих глаза. – Звонок поступил от вас?

– Да, – робко ответил я.

Он повернулся к девушке и кивнул ей. Она достала ручку и несколько листов бумаги, аккуратно сложила их в стопку и приготовилась записывать.