Аким Астров - Два поцелуя Иуды. Книга первая. Сотри печаль с лица твоего

– Базара! – раздался от двери голос Лобанова. Он снял куртку и бросил на стул. – Приветствую всех!

– И вам здравствуйте, Денис Викторович. У вас сегодня хорошее настроение? Даже как-то странно, – сказала Лариса Петровна. Она демонстративно взяла его куртку, вышла в приемную и повесила на вешалку. Потом подошла к двери и плотно закрыла.

Локшин сел на диван и с интересом посмотрел на Лобанова – тот был явно излишне возбужден.

– Ты светишься как серебряный доллар. Такие хорошие новости?

Лобанов неторопливо присел в кресло, достал сигареты и закурил.

– Я никогда не видел серебряного доллара, поэтому мне не с чем сравнивать. – Глубоко затянувшись, он шумно выпустил дым. – Если на человека несется поезд, от которого он убежать не может и прощается с жизнью, а поезд неожиданно пролетает мимо по другому пути. Как ты думаешь, это хороший повод для радости?

– Очень образно, доктор. А без аллегорий нельзя обойтись? Для ясности.

Врач нервно улыбнулся.

– Зарайская сегодня прихватила меня за яйца и сильно сжала. Когда я думал, что они у меня треснут, она их вдруг отпустила. Это тоже слишком образно?

– Это не только очень образно, но еще и ужасно сексуально. По-моему тебе нужно принять лекарство, – сказал Локшин без тени улыбки и направился к холодильнику, где всегда держал бутылку «Абсолюта».

Лобанов сидел в кресле, с отрешенным взглядом – страх, копившийся в нем, с некоторых пор начал заметно влиять на его нервную систему. Сегодня внутренняя пружина сжалась почти до конца, а потом стремительно разжалась. Теперь она неподвижно провисла, и он уже не был так уверен, что у него есть реальный повод не только для радости, но и просто для благодушия.

– Выпей! – Локшин сунул ему в руку рюмку с водкой. – Выпей и брось психовать.

– Я за рулем, – неуверенно возразил врач.

– Пей, давай! – сказал Локшин.

Лобанов помедлил еще секунду, а потом начал пить мелкими глотками. Поставив пустую рюмку на стол, он посмотрел на Локшина.

– Лучше? – спросил тот.

– Еще не понял, – ответил Лобанов.

Не спрашивая разрешения хозяина, он взял бутылку, налил себе еще и сразу выпил. На его лице проступило подобие виноватой улыбки.

– Классная штука!

Раздался осторожный стук в дверь.

– Да? – громко спросил Локшин.

В кабинет заглянула Лариса Петровна.

– Яков Аркадьевич, я ухожу. Вам еще что-нибудь нужно?

– Спасибо, Лариса Петровна. Если что, нам Катя поможет.

– А Катя уже ушла, – ответила та, улыбнувшись. – Она сказала, что ей далеко добираться общественным транспортом.

Конфискованная машина аукнулась, но Локшина это нисколько не огорчило – Катя сейчас интересовала его меньше всего.

– Ничего страшного. Мы тут сами управимся. Потом я всё закрою.

Локшин проводил помощницу до подъезда и запер дверь. Когда он вернулся, Лобанов успел закурить вторую сигарету. Выглядел он заметно лучше.

– Я всегда говорил, что водка – лучшее лекарство, – сказал Локшин.

Лобанов встал и подошел к картине на стене.

– Яша, ты не знаешь, почему эта птица так действует мне на нервы? Всё время хочется повыдергать у нее перья из хвоста.

– Ты слишком кровожаден для доктора.

Нотариус подошел к окну и проверил жалюзи. Лобанов отвернулся от картины и только сейчас заметил, что в обычно вылизанном кабинете присутствуют следы легкого беспорядка.

– А здесь что случилось? – спросил он, оглядывая кабинет.

– У меня тут ребята шмон на предмет жучков и прочих пакостей провели. Вроде бы всё чисто.

Лобанов уставился на Локшина испуганными глазами.

– Ничего себе! Были причины?

– Да что с тобой сегодня?! – воскликнул нотариус. – Просто профилактика. Нет никаких причин нервничать.

Он никогда не был свидетелем таких срывов у Лобанова. Конечно, тот всегда немного смурной и мог слегка нервничать, как любой нормальный человек, но определение «слегка» совсем не подходило для его сегодняшнего состояния. Локшин опять наполнил рюмку и протянул Лобанову.

– Выпей еще одну. Успокойся и расскажи обо всём подробно.

Минут через пятнадцать Лобанов закончил рассказ. Выговорившись, он успокоился, и сейчас в его облике ничего не напоминало о недавнем срыве.

– Ну и чего ты так разнервничался? – спросил Локшин. – Тебе радоваться надо, а ты в истерике бьешься.

– Я сначала и обрадовался, а потом почему-то такой колотун напал. Со мной вообще что-то странное в последние дни происходит. Такого состояния у меня в жизни не было.

– Пей успокаивающее. Исходя из того, что ты рассказал, она вообще смотрит в другую сторону. К тому же, ничего доказать нельзя. Ты это сам прекрасно знаешь.

– Дай-то бог! Но с Колесниковой нам сейчас торопиться ни в коем случае нельзя.

– А никто с ней торопиться и не собирается. У нас есть кое-что значительно интереснее.

Локшин отошел к рабочему столу и вернулся, держа в руках папку. Он достал оттуда листок и положил перед Лобановым.

– Я тебе сейчас настроение окончательно подниму. Ознакомься вот с этим.

Лобанов вопросительно посмотрел на нотариуса.

– Внимательно прочитай, – сказал тот, загадочно улыбаясь.

Когда Лобанов закончил читать и положил листок на стол, Локшин спросил:

– Ну, и как тебе нравится этот старичок?

Этот старичок Лобанову совсем не нравился! И чем больше он о нем думал, тем больше беспокоился. Находясь с ним рядом, он совершенно необъяснимо начинал ощущать нарастающую тревогу. Перед уходом с работы он провел в палате Барятинского всего пару минут, но глаза этого старика до сих пор маячили перед ним. И то, что он в них видел его страшно пугало. Но Локшину он этого сказать не мог. Тот всё равно не поймет, а только посмеется.

– Он мало сейчас похож на эту фотографию.

– Это всё, что ты можешь сказать? Да наплевать, на кого он сейчас похож!

– Ну и зачем он нам сдался? Мы же договорились, что работаем только с одинокими и неприметными. Как я понимаю, этот Барятинский не просто известный, а даже знаменитый старик.

– Знаменитый, – быстро согласился Локшин, – но только в определенных кругах.

– Ну и что ты так возбудился? Нам здесь точно ничего не светит. Это же совершенно другой профиль.

– А ты вот это почитай, – возразил Локшин.

Он демонстративно торжественно положил перед Лобановым еще несколько листков. На первом был отпечатан длинный книжный перечень, который Лобанов пробежал глазами без большого интереса.

– Мне этот список ничего не говорит.

– До вчерашнего дня он на меня тоже никакого бы впечатления не произвел. Как ты думаешь, сколько может стоить один вот этот раритет? – Локшин указал на одну из строчек в списке.

– Хватит выеживаться, академик хренов! Раритет! – передразнил Лобанов Локшина. – Не тяни кота за хвост.