Аким Астров - Два поцелуя Иуды. Книга первая. Сотри печаль с лица твоего

Так и не закурив, она вернулась к столу и подняла телефонную трубку. Через пару гудков в ней послышался голос ее мужа:

– Сорокин.

– Милый, ты можешь вечером за мной заехать? – спросила она.

– А что случилось с твоей машиной?

– Около гаража стоял грузовик, и я не смогла выехать.

– Понятно. В шесть часов у входа?

– Сорокин, ты самый чуткий муж из всех моих мужей.

– Я знаю.

Раздался стук в дверь. Зарайская еще не успела ответить, а в проеме уже показалось веснушчатое лицо медсестры Веры Осиповой.

– Ольга Сергеевна, можно?

– Заходи.

Вера плотно прикрыла дверь и, подойдя к Зарайской, чмокнула в щеку.

– Да не обращай ты на него внимания!

Вера была дочерью ее закадычной подруги. В служебной обстановке она обращалась к Зарайской на «вы», но наедине это правило не действовало.

– Я эту тему с тобой обсуждать не собираюсь, – хмуро произнесла Зарайская. – И вообще, что ты здесь делаешь? Ты же дежурила ночью.

– Я решила перед зачетом по конспектам пробежаться. Чего зря время на дорогу тратить.

– Вот иди и сдавай зачет.

Зарайская взяла сводку по отделению, показывая, что аудиенция закончена. Тяжело вздохнув, Вера направилась к двери. Тут она услышала, как Зарайская произнесла:

– Барятинский, Барятинский… знакомая фамилия…

Вера хлопнула себя по лбу.

– По-моему, у меня галопирующий склероз. Я же как раз хотела поговорить об этом больном.

Зарайская оторвалась от чтения.

– А что с ним такое?

– Этот старичок попросил меня позвонить одному батюшке и сообщить, что он в больнице.

– Ну и в чем проблема? Ты позвонила?

– Еще нет. Сначала я хотела посоветоваться.

– Ну, так советуйся. И не тяни кота за хвост!

– А отец Софроний не обидится, если мы другого батюшку позовем?

– А почему он должен обидеться? – удивилась Зарайская. Этот священник появился в больнице около года назад и с тех пор часто вел беседы с больными, уделяя особое внимание одиноким или тем, кого не навещали родственники. Зарайская ничего против этого не имела, тем более что на многих больных беседы с батюшкой действовали благоприятно.

– Ну… я их церковных порядков не знаю, – замялась Вера, опять переходя на заговорщический тон. – Может быть, у них всё поделено.

– Может быть, и поделено, но только не в моем отделении, – сказала Зарайская. – Пойди и позвони, куда он просил.

Вера послала заведующей воздушный поцелуй и выскользнула за дверь.

Зарайская вернулась к чтению сводки, но через какое-то время остановилась, поймав себя на том, что ее мысли упорно возвращались к этому больному. Она его видела сегодня на осмотре и была абсолютно уверена, что прежде с ним никогда не встречалась. Но фамилию Барятинский она явно слышала, и не один раз. Его диагноз не сулил ничего хорошего: крупноочаговый трансмуральный инфаркт миокарда.

Выйдя из кабинета заведующей, Вера в нерешительности остановилась, потом махнула рукой и пошла по коридору, решив, что Зарайской совсем не обязательно знать о еще одной просьбе этого больного и, тем более, о двухстах долларах, надежно спрятанных в специальном карманчике ее юбки.

Она подошла к телефону и достала бумажку, на которой были записаны два номера. Сначала она позвонила в церковь. Священник, на ее удачу, оказался на месте, и она быстро изложила ему суть дела. Закончив разговор, девушка сразу набрала второй номер, но там оказалось занято.

Рядом с ней остановилась медсестра Соня – пухленькая молоденькая брюнетка с ярко-красными щеками.

– Ты чего тут делаешь, подруга? Не твоя же смена.

– Нужно позвонить в одну контору, – Вера заглянула в бумажку и прочитала: – DHL International.

– Это что за зверь такой? – спросила Соня.

– Почта международная.

– Чего ты там потеряла?

– Больной попросил письмо отправить.

– И ты туда попрешься?

– Туда ехать не надо. Просто звонишь и вызываешь курьера.

– Да? – удивилась Соня. – Что за крутняк у нас объявился? Это же кучу денег, наверное, стоит.

– Какой крутняк? Старичок восьмидесятилетний. Деньги вообще не он дал, а мужчина, который к нему приходил.

– Много отвалил? – спросила Соня, с подозрением глядя на подругу.

– А тебе какая разница? – улыбнулась Вера, но тут же не удержалась и проговорилась: – Двести баксов. Вся сдача – мне за услуги. Не думаю, что письмо в Америку будет так много стоить.

Она опять подняла трубку, но Соня быстро нажала на рычаг телефона.

– Куда, ты говоришь, письмо?

Вера запустила руку в карман халата и извлекла конверт.

– Чикаго, – прочитала она. – А что?

– Ну и на фига тебе эти курьеры, когда у нас свой есть? – перешла на шепот Соня. – Ты чего забыла, что мы дядю Борю сегодня провожаем?

Помотав головой, Вера постучала Соне пальцем по лбу.

– Так он же у тебя в Израиль летит, а письмо в Америку.

– Ты себе постучи! – отбила ее руку Соня. – Он в Израиль всего на один день, а потом сразу в Америку. Понял, студент? Послезавтра это письмо уже будет там. Твой «Интернационал» вряд ли быстрее доставит.

– А ты-то чего вдруг засуетилась? – прищурилась Вера. – Хочешь мой гонорар распилить?

Выплывшая из-за угла огромных размеров старшая медсестра помешала Соне ответить. Увидев девушек, та всплеснула руками.

– Сонька, сколько тебя можно ждать? – рыкнула она во весь голос. – Ермаков из третьей палаты уже полчаса с голой задницей ждет, когда ты ему укол поставишь!

Соня ахнула и схватилась за голову.

– Елки-палки, совсем забыла! – выпалила она и, прошмыгнув мимо старшей медсестры, скрылась за углом.

Та строго посмотрела ей вслед, а потом продолжила свой путь по коридору.

– Попала Сонька, – прошептала Вера.

В этот момент голова Сони осторожно высунулась из-за угла.

– Не вздумай никуда звонить! Я сейчас вернусь.

***

Врач-кардиолог Лобанов сидел за столом, уже в который раз рассматривая одни и те же ленты электрокардиограмм. Услышав стук в дверь, он поднял голову. На пороге стоял священник в серой рясе.

– Простите, меня направили к доктору Лобанову, – сказал тот басовитым мощным голосом, совершенно не вязавшимся с его довольно субтильным телосложением.

– Я доктор Лобанов. Что вас ко мне привело, батюшка?

– Мне сказали, что вы лечащий врач Барятинского Алексея Николаевича. Он этой ночью поступил в больницу.

– А он, простите, вам кто? – спросил врач, жестом приглашая священника присесть.

– Друг, – ответил тот, опускаясь на стул. – Меня зовут отец Иоанн.

Врач отложил кардиограмму.

– Понятно. А я вот как раз вашим другом и занимаюсь. Тяжелейший инфаркт у вашего друга. Тяжелейший.

– Вы хотите сказать, что его состояние безнадежно?

– Мы делаем всё возможное. Но обнадеживать не буду.