Аким Астров - Два поцелуя Иуды. Книга первая. Сотри печаль с лица твоего

Борис осмотрел конверт с обеих сторон и положил в карман.

– Ты нам побольше фотографий присылай. Хорошо? – попросила Соня.

– Непременно, – ответил Борис, обнимая обеих женщин. – Очень надеюсь, что вы скоро сами всё увидите.

– Гражданин, заходите в вагон! – крикнула Борису проводница. – А то, здесь останетесь.

Он быстро расцеловался с родственниками, вошел в вагон и помахал им рукой.

– Не надо стоять в тамбуре. Видите, поезд уже тронулся, – недовольно проворчала проводница и закрыла дверь.

Пятница

Отслужив утреннюю службу и пообщавшись с прихожанами, отец Иоанн вышел из храма. Оказавшись на улице, он невольно зажмурился – после нескольких дней ненастья солнце наконец-то засияло в осеннем небе. Священник собирался пойти домой, но решил, что было бы грешно не использовать такую погоду для прогулки.

Он медленно пошел по усыпанной листьями дорожке парка, но вскоре остановился – в нескольких шагах от него две огромные вороны накидывались на пушистого рыжего кота. Тот храбро оборонялся, пытался ударить их лапой и громко шипел, но по всему было видно, что победа останется не за ним. Так и случилось. Через несколько секунд кот капитулировал и на максимальной скорости ретировался под скамейку. Заметив, что он спрятался неподалеку, вороны решили добиться полной победы и грозно направились по направлению к коту. Сначала тот делал вид, что его это совершенно не пугает, но, убедившись, что их намерения абсолютно серьезны, громко мяукнул и на всех парах покинул поле битвы.

Вороны, видимо, просто обалдели от собственного величия. Одна из них подошла к отцу Иоанну и неожиданно сильно клюнула в ногу.

– Ах ты гадкая! – воскликнул священник. – А ну, брысь отсюда!

Вероятно, вороны знали, что «брысь» относится только к котам, и не имеет к птицам никакого отношения. Они стояли рядом и нахально поглядывали на священника. Только когда он шагнул к ним, вороны возмущенно каркнули и отлетели на несколько метров.

Желание гулять пропало. Отец Иоанн бросил грозный взгляд в сторону ворон и, слегка прихрамывая, направился домой. Идти было совсем недалеко – его квартира располагалась в маленьком домике на территории храма. Там он сразу прошел в кабинет, открыл блокнот и поднял телефонную трубку.

– Кардиология, – ответил женский голос после нескольких гудков.

– Здравствуйте, я хочу справиться о состоянии Барятинского Алексея Николаевича. Он лежит в реанимации.

– Еще раз скажите фамилию. Я не расслышала, – попросил женский голос.

– Барятинский Алексей Николаевич, – повторил отец Иоанн.

– Одну минуту, я посмотрю.

Священник одной рукой держал трубку, а другой поглаживал ногу, в которую клюнула странно-агрессивная ворона.

– Вы меня слушаете? – раздался голос. – Состояние очень тяжелое.

Отец Иоанн хотел спросить, что означает эта формулировка, но в трубке уже звучали короткие гудки. Он положил ее и хотел встать, но тут увидел кровь на ладони. Приподняв брючину, он обнаружил довольно глубокую кровоточащую рану.

«И чего этой вороне взбрело меня клюнуть? – подумал священник. – Взбесилась, не иначе».

Он пошел в ванную, тщательно промыл рану перекисью, а затем заклеил пластырем. Вернувшись, он подошел к книжному стеллажу и достал с заднего ряда одну из подаренных ему Барятинским книг – изложенный современным языком «Устав Церковный» отпечатанный в 1610 году при патриархе Ермогене. Этот Устав, вобравший в себя достижения литургического искусства за несколько столетий, наиболее полно описывал русские праздники и обряды. В 1633 году почти весь тираж этого Устава по указу нового патриарха Филарета был изъят и уничтожен. Вместо него был издан значительно сокращенный Устав, из которого был исключен целый пласт истории Руси и церкви.

Священник надел очки и открыл книгу в заложенном месте. Он успел прочитать только несколько строк – раздался звон металлического колокольчика, подаренного ему год назад одним из прихожан.

Отец Иоанн отложил книгу. Предварительно посмотрев в глазок, открыл дверь – на небольшом крыльце стоял церковный староста с незнакомой священнику молодой женщиной.

– Батюшка, мне нужно ваше позволение, – обратился к нему староста тихим, сипловатым голосом.

Этот высоченный здоровяк, похожий на былинного богатыря, когда-то был актером местного ТЮЗа, но из-за прогрессирующих проблем с голосом ему, в конце концов, пришлось расстаться с театром.

– Слушаю тебя, Иван Андреевич.

– Людмила вчера к внуку гостить уехала, а Надежда Ивановна вторую неделю хворает. Так, я вот новую прихожанку привел, – староста кивнул в сторону женщины. – Она раньше работала в библиотеке и тоже помогала в храме.

– В каком? – поинтересовался у женщины священник.

– В Серафимовском храме, – ответила та. – В Петербурге.

– Хорошая рекомендация. С протоиереем Василием, упокой, Господи, его душу, я не раз встречался. Вот уж был настоящий пастырь. В наш город надолго?

– Не знаю пока.

Эта женщина производила двойственное впечатление: темноволосая и с голубыми глазами; стройная и в то же время атлетичная; на вид не старше двадцати пяти, а во взгляде целая вечность. Она поправила платок, и священник отметил ее необычайно тонкие, длинные пальцы.

– Ну что ж, добро пожаловать! – Он повернулся к старосте. – Познакомьте ее с отцом Петром и введите в курс дела.

– Вот и прекрасно! – обрадовался тот. – Простите, Бога ради, за беспокойство.

Он подхватил женщину под руку и увлек за собой. Они спустились с крыльца и сделали несколько шагов, когда услышали голос священника:

– Как ваше имя?

Женщина обернулась, и священнику показалось, что солнечный свет не отразился в голубизне ее глаз, а как бы вошел в них, да так там и остался.

– Серафима.

Отец Иоанн неожиданно для себя перекрестил ее и сказал:

– Благослови тебя Господь, Серафима.

Поклонившись священнику, женщина пошла за старостой. Отец Иоанн задумчиво смотрел им вслед, пока они не скрылись за углом. Он не сразу сообразил, что в кабинете звонит телефон.

***

У больного наступило резкое ухудшение. Дежурная медсестра срочно вызвала врачей, а сама стала готовить дефибриллятор.

Когда Лобанов появился в палате вслед за врачом-реаниматологом, Барятинский был без сознания. Кожа была очень бледная, по всему телу выступил холодный пот, а частый пульс с сильным нарушением ритма еле прослушивался.

– Ну что тут у нас? – спросил Лобанов.

– Сам не видишь? – огрызнулся реаниматолог. – Шок и мерцалка. – Он повернулся к медсестре. – Дефибриллятор!

– Уже готов, – сказала медсестра, протянув ему два электрода.

Врач взял «утюжки» и, потерев друг о друга, поднес к обнаженной груди Барятинского.