Евсей Гурьев - Эмират. Темная сторона Дубая

Ресепшионист заморгал еще чаще, потом снял очки и грустно посмотрел на меня. Таким взглядом сердобольные тетки в России провожают случайно встреченных на улице детей с наследственной степенью умственной отсталости. Он прав. Немного не в тему. Надо коснуться более актуальных вещей.

– No alcohol lin Sharjah, right? 11 11 Никакого алкоголя в Шардже. Правильно?

Голова Раджива поспешно закачалась как у китайского болванчика на торпеде автомобиля. Так я не понял: да или нет? Ладно, еще один заход.

– Are there any prostitutes in Sharjah to have sex with? 12 12 Водятся ли в Шардже проститутки, чтобы занятьсяcними сексом?

Его лицо сделалось беспомощным и жалким. Сидел человек на смене, а тут приперлась белая обезьяна с гранатой и начала его мучить. Ладно, шутка не удалась. Последняя попытка.

– I… go to my room. Ok? 13 13 Я иду в свой номер, Хорошо?

Раджив снова замахал головой в разные стороны. О, точно, значит – да… Не фига себе, вот это номер! Ну и как прикажешь их понимать, если «да» означает «нет»! Восток дело тонкое, но не до такой же степени! Сконфузившись, я удалился в сторону лифта. Бедный администратор наверное проклял тот день, когда вообще согласился меня заселить. В лифте перед зеркалом попробовал воспроизвести индийские махи головой. Получалось неплохо. Да, неудобно вышло. Кто же мог знать? Надо вообще завязывать с алкоголем, тяга уже нездоровая. Я вздохнул и провел магнитной картой вдоль электронного замка на двери номера. Да уж, сходил за хлебушком…

6—00. Блин, уже надо вставать

6—15. Все, точно встаю.

8—10. Твою мать!!!!

– Жизненная ситуация среднестатического русского человека

Айфон надрывался сигналом побудки и вибрировал под подушкой. Уже вставать? Вообще-то русский человек в большинстве своем крайне стрессоустойчив и может спокойно проспать часа два под истерично орущий каждые пять минут будильник. С самого первого дня учебы в Эмиратах не высыпался я катастрофически. Дело было не даже не в смене часовых поясов. Каждое утро на короткое время меня будила утренняя молитва с соседнего минарета, заставляя спросонья матюгаться в адрес сразу нескольких персонажей: неведомого муэдзина; главного архитектора Шарджи, разрешившего разместить мечеть прямо под окнами отеля; Раджива, выделившего мне комнату прямо под динамиком и себя, долбоклюя, согласившегося вообще приехать в эту страну. Когда призывы к отправлению религиозных действий затихали, я моментально проваливался на несколько часов в объятия Морфея, из которых позже безжалостно вырывал собственный айфон, вызывая мощный поток свирепых проклятий, теперь уже в его адрес.

Я потянулся. На телефоне было шесть. Однако, надо было уже подниматься. Вообще-то, я ненавижу ранние подъемы. Во Владике в офис я обычно подтягивался к одиннадцати, если не происходили форс-мажорные ситуации. Еще с института у меня было ясное понимание, что являюсь полной и законченной «совой» в жестоком и подчиненном воле жаворонков мире.

Мысли привычно перекинулись на Оксану. Да уж, и в далеких Эмиратах не могу не думать о ней. По-прежнему очень больно. Каждый вечер приходилось бороться с устойчивым желанием позвонить. Где-то прочитал, что любовная травма лечится также, как и наркозависимость, поэтому надо убрать все, что напоминает о жизни с бывшей. Честно говоря, на это у меня не хватало сил. По вечерам я бесцельно просматривал наши совместные фотки на ноутбуке и лазил на ее страницу в социальной сети, в очередной раз просматривая одни и те же фотографии.

Когда было совсем невмоготу, выскакивал из дома и кружил вокруг душной вечерней площади и по ближайшим кварталам. Ладно, хрен с ней, переживем. Надо прорваться и выскочить из круга неудач. На этой оптимистичной ноте самомотивации я окончательно просыпаюсь и скидываю одеяло.

Промедление с выходом из дома по утрам было чревато серьезными последствиями. Неделя жизни в Шардже быстро приучила к мысли смириться с необходимостью ранних подъемов. Если вставать в семь, то пробняк из тысяч автомобилей на узком шоссе между Шарджей и Дубаем может затянуться на часы, а стоять все это время в переполненном сонными индопаками автобусе – не очень увлекательное занятие. Последний раз мне в соседи по автобусу попался очень чистоплотный филиппинец. Он явно считал, что все эти ваши мужские парфюмы и одеколоны – прошлый век, в сравнении с благоуханиями благородного туалетного ароматизатора, так эффективно разгоняющего неприятные запахи естественного отправления человеческих нужд. Понятное дело, что бедолага заботился о комфорте окружающих, так как набрызгался этим самым туалетным спреем по самое «не могу». Хорошо, что пробка в тот раз была маленькой, и я из последних сил выполз на первой же дубайской остановке, чувствуя себя ошарашенным тараканом после дезинфекции. Дурной запах настолько внедрился в подсознание, что я невольно поморщился и, стряхнув остатки сна, вскочил, направившись в душ.

Впоследствии я приспособился к местным негласным правилам поездок в общественном транспорте. Несмотря на массу указателей и объявлений на арабском и английском, приказывающих пропускать выходящих пассажиров и не толпится на входе и выходе, местный контингент предпочитал поступать ровно наоборот. Пропускать выходящих из метропоезда здесь не принято, к тому же дубайские гастарбайтеры обожают кучковаться на входе и выходе из вагонов… Поэтому в часы пик, если на платформе была значительная масса народу, я предпочитал заходить в поезд последним, дожидаясь пока индопаки и филиппинцы беззлобно подомнут друг друга в дверях.

У дубайских автобусов была своя особенность: местные водители то ли не очень слышали о таком понятии как аккуратная перевозка пассажиров, то ли вообще не заморачивались на этот счет в принципе. Приморские шоферюги, которых наши бабки ласково называют «черткудагонишь», выглядели бы просто суперпрофессионалами на фоне здешних коллег. Едва оказавшись в салоне дубайского автобуса необходимо было сразу крепко ухватиться за поручни или за что-нибудь еще. «Водятел» резко рвал с места, стремительно набирая скорость, затем также резко тормозил. Удержаться самостоятельно невозможно. Первые несколько поездок мои сто килограммов летали по салону как робот-колобок в невесомости. Теперь влезая в автобус, первым делом искал за что зацепиться. Словом, постигал жизнь в Эмиратах на личном примере и собственными шишками.

Знания, за которые платят серьезные деньги, запоминаются несколько лучше