Тейт Спарроу - Утро на соседней улице. Истории необыкновенных путешествий

Только перейдя, наконец, улицу, Филип решился вновь себя пожалеть и даже погладил все еще звенящий затылок. Почему-то его конфузило проявить слабость на месте происшествия на глазах у многочисленных свидетелей. Теперь же жест случайного прохожего, выражающего заботу о своей голове, казалось, не привлекал никакого внимания. Только одна низенькая старушка неподалеку стояла и настойчиво, явно с укоризной, вглядывалась в нового гостя на ее улице. Филип даже растерялся и, заглянув себе за спину убедился, что пенсионерка смотрит именного на него. Робея, он прошел мимо и боковым зрением почуял, что хозяйка улицы провожает его взглядом. Гость поспешил удалиться.

Филип все еще продолжал путь по улице Тармышкина, когда его внимание привлекло необычно красивое здание – явно случайный кусок исторического центра. Здание было имперского периода и выкупалось большими окнами, времен отсутствия общедоступного переменного тока, а выкрашено оно было в желтый цвет с белыми обрамлениями окон и фасадов. Это был музей, теперь Филип его припоминал по фотографиям. Вот оно – еще одна остановка. Яркий, запомнившийся элемент. Казалось, что жизнь, пытаясь обратить на себя внимание, настойчиво бьет его по голове, как тот чудак на перекрестке. На музее было огромное объявление о выставке Ван Гога. Вот почему Филип остановился у этого здания. Ван Гог был его любимым художником, точнее, художником, которого он знал только по картинкам и со студенчества мечтал увидеть вживую. И тут вот, нежданно, собственной персоной – десятки самых известных полотен великого гения в родном городе Филипа, а он ничего про это не знает. Да, на такую выставку никаких денег не жалко. Но жалко времени. Ведь надо на работу. Филип решил, что ничего – он придет вечером. Хотя на самом деле точно знал, что, когда он выйдет из офиса, все музеи будут давно закрыты. Выставка шла уже две недели и сегодня был ее последний день: 7—24 ноября. Кстати, вот и точная дата – день перемены наступил 24 ноября далекого года. Филип постоял еще минуту, соблазняемый мыслью «ненавистную работу бросить» или как минимум «заболеть». Но не решился, и, на этот раз даже притопнув от обиды ногой, продолжил свой нелегкий путь.

Он прошел второй перекресток, будет еще третий, и обнаружил прямо перед собой на тротуаре небольшой трактор с прицепом, который медленно двигался вперед. Мужичок в желтом жилете следовал за дребезжащим транспортом и лопатой забирал из прицепа нечто похожее на смесь крупной соли и грязи, а затем широким жестом рассыпал смесь по наледи на тротуаре. Филип некоторое время шел позади процессии, обдумывая как бы ему получше обойти этот фронт работы городской службы. Поддев очередную порцию загадочного вещества, работяга, однако же, на этот раз опорожнил лопату целенаправленно в грудь прохожего.

– Какого… – закричал было Филип, но был так ошеломлен и разозлен, что оказался не в силах закончить фразу.

Между тем рабочий уже успел набрать новую порцию субстанции и отправил ее второй раз прямо по тому же адресу, демонстрируя при этом невероятную кучность стрельбы.

Филип стоял усыпанный весь целиком и смотрел на то, как недрогнувшими руками ответственный сотрудник коммунальной службы вновь полез своей лопатой в прицеп. Прохожий подошел ближе и, надеясь избежать угрозы, немного обошел трактор, не сводя при этом глаз со свершающегося трудового подвига.

– Да… да как же вы… – прячась, Филип собрался разразиться руганью, когда совершенно отчетливо понял, что рабочий его не видит и полностью пренебрегает присутствием постороннего. Соленая грязь теперь вновь широко рассеивалась по тротуару, не нанося никому явного ущерба. Осознавая тщетность призыва обидчику к ответу, обиженный медленно побрел вперед, старясь оставить позади все плохие воспоминания, уже успевшие скопиться за короткое утро.

Филип наскоро отряхнулся – повезло, что грязь была сухая, так что почти вся сошла. Однако при этом на рубашке, еще пару минут назад бывшей белоснежной и идеально выглаженной, обнаружились множественные мелкие дырки. Соль прямо на глазах прожигала хлопковую ткань насквозь. Ком подступил к горлу человека, только что утратившего ценнейший предмет гардероба.

Филип этого никому не говорил, но эту рубашку он ненавидел. Он терпеть не мог того, что на работе его заставляют носить этот элемент униформы. Худой и высокий, в белой рубашке, он напоминал отполированного глиста. К тому же все в офисе ходили в белых рубашках и эта уравниловка, когда человек превращается из индивида в типовой шаблон, просто выводила его из себя. Да и трудовую повинность свою Филип, в глубине душе, тоже ненавидел, и рубашка была не чем иным как символом той проклятой работы.

– Но ведь работать надо. Нужно на что-то жить, – ответил Филип сам себе, когда эти мысли о рубашке вновь пронеслись в его голове. К тому же на рубашку были потрачены денежные средства, не говоря про труд и время на ее чистку и глажку – так что сентиментальное чувство жалости к утрате все же возымело место.

Возвращаться нет времени, придется в этот раз немного отойти от формуляра. Филип застегнул покрепче кофту и решил, что сегодня будет весь день ходить так. Жарко стало почти сразу, белый воротничок, выглядывающий из-под кофты, потел, но долг велит терпеть. В офис надо прийти вовремя в любом случае. «Как же много на сегодня дел», – качал головой путник.

И тут на тротуаре обнаружился широкий поток людской массы. Очевидно, никто не шел за трактором – Филип теперь знал почему – люди вытекали на улицу из дворов и подворотен, откуда только можно. Кажется, кто-то даже вылезал из окон ближайших домов. И все они двигались вперед в одном направлении, в едином порыве. Филип влился. Однако скоро обнаружил, что в определенный момент поток расступается, словно река, огибающая скалу с двух сторон. На пути стоял попрошайка со стаканом в вытянутой руке. Казалось, что толпа боится подступить к нему ближе, чем на три метра, и проситель шел вперед, окруженный значительным пустым пространством. Попрошайка выглядел странно, в его лице было что-то от носорога – он имел выдающийся крупный нос с выраженной острой горбинкой. Филип редко отказывал просителям и автоматически нащупал в кармане пару мелких монет, однако, повинуясь стадному чувству, он обогнул попрошайку стороной и прошел мимо. Мысль, мол, «зря ничего не дал» стала резко грызть его сознание. А вдруг тому человеку действительна нужна хоть какая-то помощь? Очень уж жалостливо и обреченно выглядел проситель. Пытаясь выиграть минуту для размышления, Филип даже отошел в сторону постоять. «Нет, надо вернуться», – решил он и на этот раз приготовил даже денежную купюру вместо мелкой разменной монеты. Однако, обернувшись, меценат не обнаружил ни просителя, ни толпы, ни даже проклятого трактора, который мгновение назад еще грозно гудел за спиной. Тротуар был совершенно пуст.