Наиль Муратов - Психопат (сборник)

– Вы были его другом?

– Нет, нас связывали деловые отношения.

Ей любопытно, я вижу, как она безуспешно пытается вспомнить мое лицо.

– Мы не знакомы?

– Познакомиться не привелось, но Егор рассказывал мне о вас.

– Как давно вы знали моего мужа?

– Встретились случайно, незадолго до его смерти. Он разыскивал специалиста, способного помочь в решении весьма щекотливой для него проблемы, и один из бывших моих клиентов вывел вашего мужа на меня.

– Ваша профессия – юрист?

– Мечтал им быть, но – увы! – не сложилось. К счастью, иногда удается помогать людям другими способами.

– Вы альтруист? – Легкая ирония, заключенная в вопросе, лишь подтверждает, что она умна, и это усиливает мое влечение к незнакомке. Альтруист ли я? или мизантроп? или тот и другой одновременно? Нет ни малейшего резона скрывать правду, и я отвечаю:

– В каком-то смысле да, альтруист. Но я люблю отдельных людей, а вот к человечеству в целом отношение сложное.

– Вы не оригинальны. – Ее замечание сопровождается быстрым взглядом, охватившим мое лицо, я чувствую растущий интерес незнакомки. – Но не следует забывать, что человечество состоит из отдельных людей!

– Да, конечно, но каждому в душу не заглянешь, вот в чем проблема.

Она улыбается; здесь, в царстве усопших она уже не чувствует себя подавленной, присутствие незнакомого мужчины исподволь делает свое дело, пробуждая самый глубокий из спрятанных инстинктов – стремление нравиться и очаровывать – естественное желание женщины, обостренное чувством одиночества.

– Следует ли вообще заглядывать в чью-то душу? Насколько этично пытаться узнать о человеке нечто такое, что он не хочет открывать?

– Не знаю. Иногда случается так, что лучше знать, чем не знать, но для этого всегда должны быть свои причины.

– И вам действительно приходилось заглядывать в чужие души? – Тональность вопроса является скрытым приглашением к разговору, приятному для нас обоих, незнакомка выговаривает слова многозначительно, сопровождая их ободряющим взглядом.

– Приходилось, в меру моего разумения.

– Сложно понять другого человека?

– Сложнее всего понять себя самого… но, боюсь, вам это не покажется занимательным.

– Напротив, очень интересно. – Она оживлена. Беседа с незнакомцем, невесть откуда свалившимся на ее голову, не может показаться скучной женщине, выбитой из ритма жизни. – Мне кажется, что вы весьма необычный человек.

– Боюсь, разочарую, но я – обыкновенный трудоголик. Наверное, такой же, как и ваш муж.

– Не знала его с этой стороны.

– Возможно, вы вообще мало его знали. Впрочем, это обычная история.

– Обычная?! Поверьте, за десять лет совместной жизни о человеке узнаешь все. Его привычки, иногда просто отвратительные, его самые мерзкие черты характера, и даже увлечения на стороне, которые он пытается скрыть так неумело, что они превращаются в секрет Полишинеля. Как вы понимаете, я говорю не о своем муже, у нас-то все было нормально, но ни одна из моих школьных подруг – а мы продолжаем дружить до сих пор – не сумела сохранить свой брак. Каждый мужчина на поверку оказывается ленивым слюнтяем, живущим исключительно в свое удовольствие.

– Тем не менее, ваш муж был иным, не так ли?

– У Егора хватало недостатков, и все-таки мы уживались мирно. Я – вовсе не мед и, понимая это, стараюсь относиться к мужчине толерантно, особенно если он что-то для меня значит.

– А Егор значил что-то?

– Разумеется, раз я вышла за него замуж. – Эти слова она произносит сердито: женщину злит, что собеседник не оправдывает ее ожиданий, ограничиваясь банальными вопросами, а я не тороплюсь раскрывать карты, мне хочется разговорить незнакомку перед тем, как высказаться самому.

– Я понимаю, что выгляжу назойливым, но мне интересно, что вы сами думаете о своем браке?

– Он был вполне благополучным. Мы с Егором терпимо относились друг к другу, и это здорово облегчало совместную жизнь. Тяжелыми были последние месяцы: у мужа выявили неизлечимую болезнь, и он очень тяжело это переживал. Может быть, из-за этого и ушел так рано.

– Он сильно вас измучил?

– Такова женская доля – терпеть. Мужчины мнительны, куда мнительнее женщин. Когда им кажется, что они больны, они начинают терроризировать окружающих, и первой под обстрел попадает жена. – Она взглянула куда-то мимо меня, потом опустила глаза. – Интересно, почему я с вами так разоткровенничалась?

– Вы же видите, я – хороший слушатель, и мне не все равно, что вы скажете.

Было ясно, что ее первый порыв к общению угас; сейчас женщина, возможно, ругает себя за излишнюю откровенность с незнакомым мужчиной, не осознавая еще, что исповедоваться лучше тому, с кем не знакома. Я улыбаюсь ей ободряюще, потому что наш диалог не должен прерваться на полуслове: приближается минута, когда мне придется сообщить собеседнице шокирующую новость. Хочется, чтобы к этому моменту я полностью понимал эту женщину, чувствовал ее реакцию, иначе все мои усилия окажутся напрасными.

– Со мной беседовать легко, мы расстанемся и унесем наш разговор с собой, каждый в свою сторону, в свою обособленную жизнь, и ничто из сказанного не всплывет ни среди друзей, ни среди врагов.

Молчание, фоном которого служит лишь шелест дождя; незнакомка задумалась, тщательно, словно на аналитических весах, взвешивая мои слова. Чувствую, что вызываю у нее почти болезненный интерес.

– Вы используете речь не так, как это делают в моем кругу. – Она по-прежнему не смотрит в мою сторону. – Вы – опасный человек, особенно для женщин.

Сумела ли она разглядеть вычурную сложность моего сознания, одинокого, заполненного компостом удивительных желаний? Ее слова можно толковать по-разному. Эта женщина притягивает, как магнит, и я понимаю, что готов сказать ей главное.

– Я опасен только для одной женщины – для вас , остальные меня не интересуют.

– Почему? – Мои слова ее совсем не пугают.

– Хочется понять вашего мужа. Он обратился ко мне незадолго до смерти с необычной просьбой.

– Так наша встреча не случайна?

– Она предначертана… но только не богом.

– Тогда дьяволом? – Судя по тонкой усмешке, незнакомка воспринимает происходящее как флирт, более того, она готова включиться в игру.

– Нет, вашим мужем.

Теперь она заинтересована всерьез, я ощущаю напряженное любопытство в голосе, когда она спрашивает:

– Что он хотел?

– Чтобы я вас убил.

Первый шаг сделан. Мое сознание обостряется, балансируя на грани умопомрачения. Словно в замедленной съемке, я наблюдаю за изменением выражения ее лица. Вот он, момент истины, точка невозврата, определяющая характер дальнейших отношений. Но она не верит, принимая мой ответ за розыгрыш.