Элизабет Костова - Историк

— Еще не знаю. Но мне может понадобиться помощь специалиста. Не знаю, что вы обнаружили, работая над своей темой… — снова тот же настороженный взгляд из-под тяжелых век, — но уверен, что Росси до своего исчезновения предвидел какую-то опасность.

Она, видимо, пыталась усвоить новый взгляд на отца, в котором до сих пор видела только противника.

— Опасность? Какую?

И я решился. Росси просил меня не доверять его безумную историю коллегам. И я молчал. Однако сейчас, совершенно неожиданно, у меня появилась возможность заручиться помощью знатока. Девушке уже сейчас известно то, чего мне не узнать и за много месяцев. Возможно, она и не ошибается, утверждая, что знает больше, чем сам Росси. Профессор всегда подчеркивал, как важно обращаться за консультациями к узким специалистам. Что ж, так я и поступлю. И молюсь всем силам добра: простите, если тем я подвергаю ее опасности. А вообще-то, в этом была своеобразная логика: если девушка его дочь, она больше чем кто бы то ни было вправе знать его историю.

— Что такое для вас Дракула?

— Для меня? — Она сдвинула брови. — В главном? Возможность отомстить, пожалуй. Вечная горечь.

— Да, это я понял. И ничего больше?

— О чем вы говорите? — Уклоняется она или честно не понимает?

— Росси, — начал я, все еще сомневаясь, — ваш отец был… он убежден, что Дракула еще ходит по земле.

Девушка уставилась на меня.

— Что вы об этом думаете? — спросил я. — Считаете бредом?

Я ждал, что она захохочет или просто встанет и уйдет, как тогда в библиотеке.

— Забавно, — протянула Элен. — В общем, я бы сказала, что это — крестьянская легенда: суеверие, закрепившее память о кровавом тиране. Однако странность в том, что моя мать твердо убеждена в том же самом.

— Ваша мать?

— Да, я ведь говорила, что по происхождению она — крестьянка. Имеет право разделять крестьянские суеверия, хотя, пожалуй, уже не с той верой, что у ее родителей. Но откуда они в просвещенном западном ученом муже?

Да, она явно хороший этнограф, при всей своей мстительности. Поразительно, как быстро ее гибкий ум переключился с личных вопросов на научные.

— Мисс Росси! — Я окончательно решился. — Я почему-то не сомневаюсь, что вы предпочитаете сами разбираться в источниках. Не хотите ли прочитать письма Росси? Хочу искренне предостеречь: всякий, кто занимается изучением его бумаг, подвергается, насколько я могу судить, некой опасности. Но если вы не боитесь, прочтите их сами. Так мы сэкономим время: мне не придется долго уверять вас, что я не выдумал того, что сам считаю правдой.

— Сэкономим время? — язвительно повторила она. — Вы уже рассчитываете на мое время?

Я слишком устал, чтобы чувствовать укол.

— Во всяком случае, вы лучше меня подготовлены, чтобы оценить их содержание.

Она обдумывала мое предложение, зажав подбородок в кулак.

— Вы нащупали мое слабое место. Конечно же, как мне устоять перед искушением узнать побольше о папочке Росси да еще заглянуть в его материалы? Но если я найду в письмах признаки сумасшествия, предупреждаю, не ждите от меня сочувствия. Сочту большой удачей, если его выставят из университета еще прежде, чем я сама смогу помучить его.

Ее улыбка не слишком походила на улыбку.

— Прекрасно. — Я пропустил мимо ушей последнее замечание и отвел взгляд от исказившегося лица.

Я заставил себя не вглядываться в ее мелкие зубки, бывшие — я уже ясно видел — не длиннее нормы. Однако, прежде чем закончить беседу, нужно было прояснить еще одно.

— Простите, но у меня с собой нет тех писем. Я не рискнул держать их при себе.

На самом деле я не рискнул оставить бумаги дома, так что они лежали у меня в портфеле. Но будь я проклят — может быть, в буквальном смысле, — если стану вытаскивать их на людях. Я понятия не имел, кто здесь может следить за нами — какой-нибудь дружок нашего жутковатого библиотекаря? Я должен был удостовериться, что Элен Росси не в союзе с… ведь могло быть и так, что всякий враг ее врага — ей друг.

— Мне придется сходить за ними домой. И мне придется просить вас читать их в моем присутствии: бумаги в плохом состоянии, а мне они очень дороги.

— Хорошо, — холодно согласилась девушка. — Встретимся после полудня?

— Слишком поздно. Мне бы не хотелось откладывать. Извините. Понимаю, звучит странно, но, когда прочтете, вы поймете, что меня гонит.

Она пожала плечами:

— Если не придется ждать слишком долго…

— Не придется. Вы могли бы встретиться со мной в… в церкви Святой Марии?

Последняя проверка была продумана мной со скрупулезностью, достойной Росси. Элен Росси не дрогнув, спокойно смотрела на меня.

— Это на Брод-стрит, в двух кварталах от…

— Я знаю, — прервала она, натягивая и разглаживая свои перчатки и снова закручивая голубой шарфик, лазурью сверкнувший на ее шее. — Когда?

— Дайте мне полчаса: я заберу бумаги из квартиры и приду.

— Хорошо. Встречаемся в церкви. Я еще зайду в библиотеку: надо взять одну статью. Прошу вас не опаздывать: у меня много дел.

Ее спина под черным жакетом была прямой и стройной. Глядя ей вслед, я слишком поздно спохватился, что девушка успела заплатить за кофе.

— «Святая Мария», — продолжал отец, — была уютной викторианской церквушкой, сохранившейся на краю старого квартала кампусов. Я сто раз проходил мимо, не заглядывая внутрь, но сейчас католическая церковь представилась мне самым подходящим местом для всех этих ужасов. Разве католицизм, что ни день, не имеет дела с кровью и возрождающейся плотью? И где еще найдешь таких знатоков суеверий? В университете хватало простых и гостеприимных протестантских костелов, но я не надеялся на их помощь: им явно не по силам тягаться с не-умершими. Я был уверен, что большая прямоугольная пуританская церковь городка бессильна перед лицом европейского вампира. Сжечь парочку ведьм — больше по их части: обычное, будничное дело среди соседей. Само собой, я пришел к церкви Святой Марии задолго до своей невольной знакомой. Появится ли она здесь — вот первый вопрос экзамена.

К счастью, церковь была открыта, и в ее тесных стенах витал запах воска и пыльных занавесей. Две старые дамы в шляпках с искусственными цветами украшали алтарь букетами настоящих. Я застенчиво пробрался внутрь и сел на скамью в заднем ряду. Отсюда мне видна была дверь, а сам я оказался скрыт от входящего. Ждать пришлось долго, но церковная тишина и приглушенные разговоры старушек помогли мне немного успокоиться. Только сейчас я почувствовал усталость бессонной ночи. Входная дверь наконец распахнулась, скрипнув девяностолетними суставами петель, и Элен Росси показалась на пороге, огляделась и шагнула внутрь.

Свет из боковых окон испещрил ее одежду переливчатыми зайчиками. Не заметив меня, девушка прошла вперед. Я всматривался, не дрогнет ли ее лицо, не исказится ли, выдавая аллергию на древнего врага Дракулы — церковь. Хотя, быть может, викторианские реликвии в ящичках потеряли уже силу отвращать зло? Однако, как видно, для Элен Росси церковь что-то значила, потому что спустя мгновения она шагнула сквозь разноцветные лучи к алтарю. Она сняла перчатку, опустила руку в купель и коснулась лба, и тогда мне стало стыдно за свое подглядывание. Движение ее руки было нежным, а лицо издалека показалось мне серьезным и строгим. Ну что ж, я старался ради Росси. Зато теперь я точно знал, что Элен не вриколак, каким бы жестким, а иногда и зловещим не выглядело ее лицо.