Джейн Би. - Мёртвая тишина. Убедись в том, что ты жив

В комнате было холодно. Как бы она ни затыкала щели в старых рассохшихся рамах, морозный воздух все равно находил возможность проникнуть и внести нотку «свежести» в унылое существование жильцов. Нынешняя зима отличалась низкой температурой. Слишком низкой для этого региона. Снега не было, но по утрам замерзали лужи и леденели ступеньки около ее дома. Теплой одежды ни у нее, ни у ребенка не было, оба переживали особо холодные дни, кутаясь в потрепанные одеяла. В любом случае особого желания выходить на улицу у нее не было, тем более что свежего воздуха и так вполне хватало.

Ей было трудно содержать даже эту обычную дешевую квартиру с одной спальней и очень маленькой гостиной, совмещенной с крохотной кухней. Места им хватало, но ей часто казалось, что она задыхается в этих пропитанных сыростью, никогда не просыхающих стенах. Она понимала, что ребенку должно быть вредно дышать таким воздухом, но лучшего они себе сейчас позволить не могли. Отопление очень громко включалось и шумело до тех пор, пока помещение не нагревалось до выставленной на термостате температуры. Ей пришлось кутать термостат, чтобы не расходовать слишком много энергии, воздух в помещении все равно не прогревался до нужной температуры. К шуму она уже привыкла и не обращала на это внимания. Она взглянула на часы на стене, было поздно, нужно успеть поспать хотя бы пару часов, пока спит ребенок. Скоро он проснется и снова будет что-нибудь требовать, мысль об этом давила ее. Она расстелила постель и, скинув теплый халат на стоящий у кровати стул, быстро нырнула под холодное одеяло. Мысли не давали ей покоя. Воспоминания о давно ушедших днях, потерянных мечтах и забытых надеждах сверлили ее изнутри, оставляя незатягивающиеся ранки. Если бы можно было представить человеческую душу в виде чистого листа, то ее лист был бы полностью исколот толстыми иголками непокорной судьбы, но, несмотря на это, все еще достаточно светлым. Сон не шел, она ворочалась с бока на бок, переминая под собой старый бугристый матрас. Он то и дело поскрипывал под весом ее тщедушного тела. Она прислушивалась к дыханию спящего в своей кроватки младенца. Постепенно ее тело согрелось и расслабилось, а мысли начали путаться, смешиваясь с тревожными сновидениями.

Она должна быть хорошей матерью… Она должна…

Нужно хоть немного отдохнуть, завтра будет много работы, надо чем-то платить за жилье, еду и счета. Наконец она окончательно сдалась и погрузилась в глубокий сон. Ребенок, вымотанный накануне продолжительной истерикой, не просыпался почти всю ночь.

Район, в котором находился дом тетушки Сэма – Дарел, когда-то считался окраиной города. Чистый, тихий, с гладко выстриженными газонами у аккуратных маленьких домов, фасады которых всегда ярко украшались к праздникам, особенно ко Дню независимости и Рождеству.

Доктор Сэм Хейли – высокий, темноволосый джентльмен с красивыми, чуть раскосыми карими глазами и манящей таинственной грустью улыбкой – припарковал свой «Мини Купер» у дороги, поскольку во дворе стоял грузовик. Несколько человек суетились вокруг дивана. Сэм с грустью посмотрел на старый диван темно-лилового цвета. Он вспомнил, как они вместе с тетушкой Дарел ездили на распродажу выбирать диван, как она прилипла к продавцу, выпрашивая тридцатипроцентную скидку, а тот ни в какую не соглашался, но она отказывалась сдаваться и ходила за ним по всему павильону, распугивая других потенциальных клиентов своей грустной, почти что плачущей физиономией. В конце концов продавец сдался и оформил для них скидку как для работников магазина. Тетушка была на седьмом небе от счастья. Сэм никогда не понимал ее вкусовых предпочтений, вот и в тот раз она не удивила, выбрав диван темно-лилового цвета, хотя стены в ее гостиной были светло-голубые.

Он изредка подшучивал над ее манерой одеваться, но она не обращала на это никакого внимания, тем более что его шутки ни в коей степени не были обидными, скорее, их можно было принять за комплимент. Сэм бы никогда не позволил себе обидеть тетушку, заменившую ему обоих родителей. Сразу после катастрофы, разделившей жизнь обоих на «до» и «после», тетушка решила оставить попытки устроить свою личную жизнь и посвятила всю себя воспитанию Сэма. Она бережно хранила воспоминания о своей сестре – матери Сэма, понимая, насколько это должно быть важно для осиротевшего мальчугана. Ему тогда было всего пять, ей тридцать восемь, своих детей у нее не было, она вообще мало что понимала в родительстве и всегда мечтала путешествовать, но и эту мечту ей пришлось на время отложить.

Сэм подошел к дому со стороны гаража. Когда-то в нем стоял старенький «Форд» пикап, в детстве Сэм мечтал о том, что, когда вырастет, купит себе нечто подобное. Ему нравилась двухместная кабина и довольно вместительный открытый багажник, в котором тетушка возила краски и инструменты, она была художницей и зарабатывала в основном росписью стен в частных домах. После появления в ее жизни Сэма тетушке пришлось найти постоянную работу, но она никогда не отказывалась от любой, даже самой непростой халтуры. Она помнила, как сестра мечтала о том, что ее сын вырастет и станет выдающимся ученым, неважно в какой из наук. Главным для нее было дать ему образование, которое они с сестрой не смогли себе позволить.

Сэм вошел в дом, споткнувшись об оставленный на пороге чемодан. Тетушка – пожилая, чуть полноватая, очень миловидная женщина – расцеловала его и, усадив за стол, поставила перед ним тарелку с несколькими кусками своего фирменного пирога с курицей.

– Пирог сегодня особенно удался! Спасибо тебе за все. Я даже не представляю, как буду справляться один, – Сэму было действительно жаль расставаться со своей тетушкой.

– Не преувеличивай, Сэм! Я имею в виду не пирог, он действительно удался, – тетушка звонко рассмеялась. – Мы и так почти не видимся. Ты все время проводишь на работе, а до старой зануды тебе и дела нет.

– Это не так, ты же знаешь, – перебил ее Сэм, жуя и то и дело роняя крошки на чистые брюки.

– Так и не порадовал старую тетку.

– Опять ты за свое?

– Да, опять! И не сдамся! Нужно уметь переступать через прошлое и двигаться дальше! Даже издалека я буду докучать тебе своими надеждами. Ты должен отпустить прошлое. Ради своего будущего, – Дарел широко улыбнулась, подошла и обняла Сэма сзади за плечи. Потом тихо шепнула: – Никогда не говори никогда. Я вот тоже думала в свое время, что никогда, а вот видишь, как жизнь повернулась. Ты не Господь, хотя я уверена, что и у него нет окончательного плана ни на кого из нас. Все в наших руках. А твое счастье в твоих руках, – тетушка вернулась к плите и налила Сэму еще какао.