Том Клэнси - Красный кролик

Закурив новую сигарету, Райан задумался. Это работа не столько разведки, сколько полиции…

А главная задача будет состоять в том, чтобы расставить приоритеты.

«Да, в этом-то вся проблема. Если мы с кем-нибудь поделимся этой информацией, она каким-то образом обязательно просочится, и тогда станет понятно, что „кролик“ у нас в руках. И знаешь что, Джек? В настоящий момент „кролик“ представляет для ЦРУ большую ценость, чем жизнь папы римского.»

Проклятие! Это было сравнимо с обманным приемом джиу-джитсу, с тем, что стрелка компаса вдруг поменяла полярность. Север стал югом. Внутри — это теперь снаружи. И интересы американской разведки перевешивают жизнь главы Римско-католической церкви.

Должно быть, лицо Райана выдало его мысли.

— Случилось что-то неладное, мистер Райан? — озабоченно спросил Кролик.

У Джека мелькнула рассеянная мысль, как странно, что ему известно такое слово.

— Все дело в том, что вы нам только что сообщили. В течение вот уже двух месяцев мы тревожились за жизнь папы римского, однако до сих пор у нас не было никаких конкретных доказательств того, что жизни понтифика действительно что-то угрожает. И вот сейчас вы сообщили нам эту информацию и теперь кто-то должен принять решение, как нам к ней отнестись. Вам известны какие-либо конкретные детали операции?

— Нет, практически никаких. В Софии ей занимается наш резидент, полковник Илья Федорович Бубовой. Он занимает очень ответственный пост. Если так можно выразиться, Бубовой является послом КГБ в «Държавне сигурности». А этот полковник Строков — его фамилия мне знакома по предыдущим делам. Он выполняет и другую работу, но если в кого-то нужно всадить пулю, это поручают Строкову, вы меня понимаете?

Райана не покидало ощущение, что он смотрит второсортный боевик, вот только в кино нехорошее, всемогущее ЦРУ имело специальный отдел убийц, напоминающий шкаф с кишащими внутри кровожадными летучими мышами-вампирами. Когда директору требовалось с кем-либо расправиться, он просто открывал дверь шкафа, выпуская одного из вампиров, тот улетал, совершал свое кровавое дело и послушно возвращался назад в шкаф, где висел вниз головой до тех пор, пока не возникала необходимость убить кого-нибудь еще. Ну да, так все и обстоит на самом деле. Голливуд изобразил все в мельчайших деталях, вот только правительственная бюрократия не может действовать без бумаги — никто пальцем не пошевелит без письменного приказа, потому что только листом белой бумаги с черными чернилами можно будет прикрыть свою задницу в том случае, если что-нибудь пойдет наперекосяк. Так что если действительно нужно физически убрать какого-то человека, кто-то из чиновников должен подписать соответствующий приказ, а кто рискнет поставить свой автограф под подобным приказом? Таким поступком можно запятнать себя на всю жизнь, поэтому чиновники будут отфутболивать приказ наверх до самого Овального кабинета, но и там к нему вряд ли отнесутся как к документу, достойному занять место в президентской библиотеке, увековечивая память человека, известного в силовых структурах, как Верховный главнокомандующий. А на предшествующих этажах власти приказ никто не подпишет, потому что правительственные чиновники никогда не высовываются — их так учили.

«Все кроме меня,» — подумал Райан. Но и он не сможет хладнокровно лишить жизни человека. Он даже не смог убить Шона Миллера, хотя в тот момент кровь в нем буквально кипела, и хотя гордиться этим было как-то странно, об альтернативе не могло быть и речи.

Но Джек не боялся поднимать голову. Лишение твердого государственного оклада пойдет Джону Патрику Райану лишь на пользу. Он сможет вернуться к преподавательской деятельности, возможно, в приличном частном университете, где ему назначат приличную ставку, а в свободное время можно будет играть на фондовом рынке, чему очень мешает его нынешняя работа…

«Черт побери, но что же мне все-таки делать?» Самое страшное заключалось в том, что Райан считал себя католиком. Пусть он не слушает воскресную мессу каждую неделю. Пусть в честь него не назовут никакой костел, но, черт возьми, где бы он ни учился — а это были одни католические учебные заведения, и в том числе двенадцать лет в иезуитском колледже, — ему прививали уважение к главе церкви. И к этому надо было добавить нечто не менее важное — образование, полученное в учебном центре морской пехоты Соединенных Штатов в Квантико. Там Райана научили, что если он видит дело, которое необходимо сделать, это дело нужно делать, надеясь, что начальство впоследствии благословит проявленную инициативу, потому что в истории морской пехоты исход нередко решался именно чьими-то решительными действиями.

— Гораздо легче получить прощение, чем разрешение, — сказал майор, ведший занятия, после чего с улыбкой добавил: — Но только не вздумайте никогда ссылаться на то, что я вам это говорил.

Требовалось лишь думать перед тем, как приступать к делу, а умение думать приходило с опытом — правда, опыт частенько складывался из ошибочных решений.

«Джек, тебе уже тридцать с лишним лет, и у тебя такой жизненный опыт, что не позавидуешь, но, черт тебя побери, ты так ничему и не научился.» Джек вдруг подумал, что сейчас он был бы уже по крайней мере капитаном. А может быть, даже майором, как Билли Такер, тот самый преподаватель. Но в этот момент в библиотеку вернулся Алан Кингшот.

— Алан, мы столкнулись с проблемой, — сказал ему Райан.

— Знаю, Джек. Я только что говорил об этом с сэром Бейзилом. Он будет думать.

— Ты сам оперативник. Что ты думаешь на этот счет?

— Джек, этот вопрос выходит за рамки моей компетенции.

— И что, ты просто отключил свой мозг? — резко спросил Райан.

— Джек, мы ведь не имеем права раскрыть наш источник информации, ты согласен? — выпалил в ответ Кингшот. — В настоящий момент именно эти соображения являются первостепенными.

— Алан, нам известно, что некто собирается убить главу Римско-католической церкви, к которой, кстати, принадлежу и я. Нам известно имя этого человека, а у Ника к тому же есть целый альбом с фотографиями подонка, ты не забыл? — Остановившись, Райан набрал полную грудь воздуха. — Я не собираюсь сидеть сложа руки и ни черта не делать, — закончил он, начисто забыв о присутствии Кролика.

— Вы не будете ничего предпринимать? Я ради этого рисковал жизнью, а вы хотите остаться в стороне? — воскликнул Зайцев, правильно поняв общий смысл разгоряченных английских фраз, произнесенных в его присутствии. У него на лице отразилась смесь растерянности и возмущения.

Ответил ему Алан Кингшот:

— Решать это не нам. Мы не можем подвергать опасности наш источник информации — то есть, вас, Олег. Мы должны заботиться так же и о вас.