Мэри Кларк - Притворись, что не видишь ее

Изабель же смириться не могла. Незадолго до смерти Эмили Изабель говорила с ней по телефону.

— Джимми, Эмили явно была не в себе. Ее что-то тревожило. Клянусь, я слышала по ее голосу.

После обеда Джимми не выдержал и вспыхнул:

— Изабель, прекрати! Сколько можно! И так тяжело, еще ты... ноешь и ноешь, пережевываешь по сто раз, всех ее друзей уже наизнанку вывернула, тоже мне детектив. Умоляю, оставь нашу дочь в покое, пусть лежит с миром.

Изабель покачала головой, припомнив эти его слова. Джимми Ланди любил Эмили больше всех на свете, души в ней не чаял. Еще любил власть, у него была, страсть повелевать и командовать, горько подумала она, отчего и брак их развалился. Его знаменитый ресторан, его капиталовложения, теперь еще его гостиница и казино в Атлантик-Сити. «В его мире для меня никогда не было места», — подумала Изабель. Найди он тогда партнера вроде Стива Абботта, может, и брак бы сохранился. Она перестала бродить по комнатам, остановилась у окна и выглянула на Пятую авеню.

В сентябре Нью-Йорк особенно прекрасен, подумала она, провожая взглядом бегунов на тропинке Центрального парка, нянюшек с детскими колясками, рассматривая стариков, пригревшихся на солнце. «Когда-то я так же по парку возила коляску с Эмили, — вспоминала она. — Десять лет пыталась забеременеть, перенесла три выкидыша, потом наконец-то родилась она. Эмили была удивительным ребенком. На улице прохожие то и дело останавливались полюбоваться на нее. Ей безумно нравилось сидеть в коляске и улыбаться этим любителям „гули-гули“. Умная, наблюдательная, талантливая. И слишком доверчивая...»

Эмили, милая, что заставило тебя позабыть о собственных страхах? Снова и снова Изабель билась над вопросами, которые после гибели дочери не давали ей покоя. Ты же с самого детства — с тех пор как на твоих глазах с трассы сорвался и разбился автомобиль, — с ранних лет до смерти боялась обледенелых дорог. Даже мечтала в Калифорнию уехать, прочь от зимних ненастий. Почему ты вдруг в два часа ночи села за руль и помчалась по горной дороге? Тебе ведь было всего двадцать четыре, жизнь только начиналась. Что могло произойти той ночью? Что заставило тебя сесть за руль? Или, может, кто?

Бессмысленному терзанию положил конец звонок домофона. Швейцар сообщил о приходе мисс Фаррелл, которой на десять часов была назначена встреча.

Бурное и энергичное приветствие Изабель стало для Лейси неожиданностью.

— Боже мой, да вы еще моложе, чем я думала, — с порога сказала Изабель. — И сколько же вам лет? Тридцать? На следующей неделе моей девочке исполнилось бы двадцать пять... Она жила в этой квартире. Собственно, и владелицей она была. Отец ей купил. Страшно, как все с ног на голову перевернулось, не находите? По законам природы сначала должна была умереть я, и тогда Эмили разбирала бы мои вещи.

— У меня самой двое племянников и племянница, — сказала ей Лейси. — Не дай бог что с ними случится — не пережила бы точно. Так что я вас понимаю.

Наметанным взглядом Лейси окинула квартиру и записала размеры комнат в блокнот. На первом уровне — прихожая, просторная гостиная и не менее просторная столовая, маленькая библиотека, кухня и ванная. На второй уровень квартиры вела винтовая лестница. Наверху апартаменты хозяйки: гостиная, гардеробная, спальня и ванная.

— Для молоденькой девушки квартира очень большая, — рассказывала Изабель, — это подарок отца. Он весь мир готов был к ее ногам сложить. Но это ее не испортило. В Нью-Йорк приехала после окончания колледжа и хотела снять маленькую квартиру в Вест-Сайде, но отец вмешался. Захотел, чтобы дочка жила в доме со швейцаром. Думал, так безопаснее. Теперь вот попросил меня продать квартиру и деньги себе оставить. Говорит, она бы тебе деньги отдала. Говорит, хватит мучить себя, пора вернуться к нормальной жизни. На самом деле смириться с потерей трудно... Я честно пытаюсь, но не получается... — Глаза ее наполнились слезами.

Тут Лейси задала важный вопрос:

— А вы уверены, что хотите продавать квартиру?

Она беспомощно наблюдала, как строгое лицо Изабель Уоринг скомкалось и обмякло, а на глаза навернулись слезы.

— Я хотела узнать, почему погибла моя дочь. Почему спешно уехала с горнолыжной базы. Почему не осталась до утра и не поехала домой с друзьями. Собиралась ехать с ними, так почему вдруг передумала? Просто уверена, кто-то должен знать. Мне нужны факты. Помню, в тот вечер она была сильно чем-то встревожена, но рассказывать не захотела. Думала, я смогу найти ответ в этой квартире, или ее друзья подскажут. Отец Эмили считает, что не нужно мучить вопросами людей. Наверное, он прав... Так что, да, Лейси, я на самом деле хочу продать квартиру.

Лейси мягко положила ладонь на руку женщины. — Думаю, Эмили бы согласилась с вашим решением, — тихо произнесла она.

Вечером Лейси проехала двадцать миль до самого Вайкоффа, штат Нью-Джерси, — навестить сестру Кит и мать. Последний раз они виделись еще в начале августа, до поездки в Хэмптон. У самой Кит с мужем на острове Нантакет имелся летний домик, они часто звали ее проводить там отпуск.

Проезжая по мосту Джорджа Вашингтона, Лейси мысленно взяла себя в руки — наверняка встреча начнется с упреков. «Всего три дня пробыла с нами, — обязательно вставит зять. — Ну и что такого в этом Восточном Хэмптоне, чего нет в Нантакете?»

"Во-первых, там тебя нет", — подумала Лейси, усмехнувшись про себя. Ее зять, Джей Тейлор, который занимался оптовыми поставками в рестораны, был Лейси несимпатичен. Но Кит от него без ума, и Лейси приходилось мириться, к тому же она очень любила своих племянников. «Сплошное самомнение, а не Джей», — подумала она. Его речи иногда напоминали папские буллы.

Свернув на шоссе № 4, Лейси обрадовалась: скоро она увидит и маму, и Кит, и племянников — двенадцатилетнего Тодда и десятилетнего Энди, а с ними и любимицу всех домашних — застенчивую четырехлетнюю Бонни. Лейси вдруг заметила, что за весь день так и не смогла отделаться от мысли о бедной Изабель Уоринг и от ее истории. Боль этой женщины была так ощутима. Изабель настойчиво пригласила Лейси на чашечку кофе и говорила только о своей дочери.

— После развода я переехала в Кливленд — я ведь выросла там. Эмили тогда лет пять было. Росла она то у меня, то у отца — так и ездила туда-сюда. Нас троих это устраивало. Я потом снова замуж вышла. Билл Уоринг был намного старше меня, но человек замечательный. Умер три года назад. Я так надеялась, что Эмили найдет себе хорошего мужа, детьми обзаведется, а она все о карьере мечтала. Но незадолго до ее гибели мне показалось, что у нее есть мужчина. Я по голосу поняла. — Потом Изабель спросила, почти по-матерински: — А у вас как жизнь, Лейси? Нашли своего единственного?