Александр Смолин - Ведьма. I. Дочери леса

– Вот видишь? Я же говорю что чувствую, – похвалилась Веда. Девочки конечно удивились. Они сказали, что ничего не чувствуют и что она наверняка подглядывала.

– Давайте дальше играть, – предложила Ворожба – теперь я проверю, насколько могу вас почувствовать.

Далеко внизу на дороге послышалось конное ржание. Дети тут же прильнули к камню, чтобы посмотреть на людей, стараясь себя не выдать. По дороге ехал конный отряд копьеносцев в белых туниках Белогории поверх доспехов, на гнедых лошадях. Мужественные воины восседали с выпрямленными ровными спинам, в своих остроконечных шлемах из-под которых развивались светлые пшеничные волосы, с пиками в руках, острия которых упирались в самое небо. Воины ехали на заставу.

– Должно быть, они едут на войну, – не отводя глаз, прошептала Веда.

– Какие краси-и-ивые… – затянула Проклятие мечтательным голосом. – Вот бы и мне покататься на лошади. Может однажды такой вот сияющий рыцарь спасет меня из этой берлоги. И увезет… далеко-далеко… в роскошный замок.

– Не называй маменькин дом берлогой, дура! – Ворожба стукнула сестру ладонью по макушке. Между ними завязалась борьба.

– Ай! Не дерись! – возмущалась Проклятие.

– Тихо вам, не то услышат, – прервала их Веда. – Пойдемте отсюда. Продолжим игру пока маменька не вернулась.

– Чур я буду искать, – прошептала Ворожба и стала тянуть их за одежду назад.

* * *

«На этот раз… – вновь заговорил Апокрифезис томным блуждающим голосом, – рыжая побежит к ручью, там, где вы встретили мальчика Ганса. Бедняжка влюблена в него тайно и надеется его снова увидеть. Ах… любовь! Единственное чувство, ради которого стоит жить на этом бренном свете! Единственное настоящее чувство в отличие от алчности, жадности и жажды власти. Помнится НАМ один жирный толстосум… гхм… гхэ… как он жарился спасая из дома собственные сбережения», – на этих словах Апокрифезис смолк.

Благодаря таинственному подсказчику в своей голове, Веда точно знала, о чем думают сестры. Ей казалось теперь, что у нее появился настоящий могущественный друг.

Вскоре девочки вновь разбежались по лесу.

Ворожба стояла у дерева и считала до ста, пока Проклятие с Ведой прятались. Зеленоглазка, как и собиралась ушла на запад, ближе к дороге, идущей на Рудный к ручью, а Веточка побежала на восток, в ту сторону, куда ушла мать. Она надеялась, что Ворожба не станет ее там искать. Тем более что мысли ее, сестра, читать не умела.

Сначала она просто хотела спрятаться где-нибудь за кустом или трухлявым пнем, но потом учуяла ведьмин запах – запах старой Греты. Словно лисенок Веда упала на четвереньки и стала рыскать следы под шуршащей листвой.

«Вижу, ты быстро нашла применение способностям Марьки… эта ведьма умела совать свой нос не в свои дела… рыжая… любопытная и носатая… она достойно справлялась со своими обязанностями. Пока твоя опекунша Грета не навела на нее порчу, чем Нас весьма опечалила. Марька творила столько зла, что с лихвой заменяла собой сразу трех ведьм.»

Но тут Веда увидела образ бредущей старухи. Он, то появлялся, то пропадал. И теперь она точно знала, куда ушла мать.

Ей захотелось найти ее – выследить. Ведь новые способности так увлекали своей вседозволенностью, что она совершенно забыла про своих сестер. А бежать пришлось долго – около часа пути. Листва шуршала под валенками, пока девчонка не выбилась из сил и не присела на пень отдохнуть. Всюду стоял сплошняком лес.

Внезапно откуда-то сверху послышался звонкий хруст, будто бы кто-то сильный ломал толстые ветки. Веда подняла голову и о ужас – увидела склонившегося над ней лешего, подобно пауку расставившего свои длинные лапища между крон раскидистого облысевшего дуба. Он смотрел прямо на нее, в упор, буквально истекая слюной. Искривленное лицо, напоминающее пень, суженные зловещие глаза с зелеными зрачками, корявые рога, деревянные клыки и мшистая зеленая борода – просто настоящая страхолюдина! Увидев девочку, леший вывалил свой зеленый язык и облизал деревянную пасть. А затем спрыгнул на землю, вздымая в воздух осенние листья.

«Кажется, тебе придется не сладко… Мы умолкаем…», – Апокрифезис затих.

– Нет, нет – не покидайте меня мой господин! – заметалась девочка.

Но господин отвечать перестал. Он хотел посмотреть на то, как юная ведьма сама выпутается из сложившейся ситуации.

И вот время остановилось: напротив Веды стоял леший, а напротив лешего стояла Веда – глаза в глаза – лицом к морде – друг перед другом!

Тут леший заговорил, отвратительным загрудным голосом:

– По лесным просторам задумчиво и безмолвно брожу я слоняюсь подобно ежу. Смотрю я на север, смотрю я на юг, владенья свои со зверями делю. – Леший рывками кружил вокруг девочки, приговаривая какие-то небылицы. Ростом он был в две сажени (4 метра) и передвигался исключительно на руках и ногах. – Кто это в лес мой забрел? Кто здесь гуляет, пугая ворон? Девочкам место в уютных домах. В чаще лесной только ужас и страх!

– Прекрати говорить дурацкими стихотворениями! – не растерялась Веда. – А ведь Грета предупреждала ее об опасности. – Уходи, откуда пришел!

В ответ леший зарычал подобно медведю, а потом защебетал подобно птице, и очень уж громко так – нелюдимо так, что у Веды заложило уши.

По воле хозяина деревьев молодые побеги растущие из земли, тут же опутали детские ножки и Веточка упала на листья. Застонала. Беспомощно она пыталась вырваться из западни, но все было тщетно. Леший склонился над ней, обливая ее горячей слюной.

«Используй свой медальон» – послышался голос владыки. На этот раз он был взволнованным.

Злодей было хотел ее схватить своей трухлявой рукой от которой пахло сыростью и грибами, но Веда в последний момент успела вытащить медальон с надписью «Protegat» из-за пазухи, и вокруг нее тут же образовалось защитное поле, о которое леший ожегся. Медальон на груди девочки засветился подобно маленькому солнышку. Его блеск осветил ее испуганное лицо. Леший зажмурился, отстранился… задумался.

– Ты у нас не простая девочка, так? – заискивающим хитрым голосом спросил он. – И чем же тебе не нравятся мои стихи? Кто ты такая?! – чудовище хаотично перебирало толстыми пальцами возле защитного поля, склонившись подобно пауку над своей добычей. Он ждал, пока магическое поле угаснет. Знал леший, что оно не вечное.

– Это я – Веточка, Говорящая с воронами, Принцесса бабаев и Заклинательница домовых! А ты кто такой? – Веда пыталась высвободить ноги, но проклятые побеги вцепились намертво, больно впиваясь в кожу через шерстяные штанишки.

– Что-о-о?! – заворчал леший. – Принцесса бабаев?! – Он стал кружить вокруг нее, не желая отпускать из своих «сетей». – Никогда о такой не слышал.