Дин Кунц - Ледяная тюрьма

Ситуация напоминала игру в домино: костяшки неторопливо ложились друг к другу. И их цепочка двигалась к станции Эджуэй.

За последние шестнадцать часов Гунвальду приходилось не столько раскуривать свою трубку, сколько нервно грызть ее чубук. Его не покидало чувство тревоги.

Вчера, в девять тридцать вечера, когда по радио пришло подтверждение местонахождения и силы второго толчка, Гунвальд постарался связаться со временным лагерем, разбитым в десяти километрах к юго-западу от базы. Он сообщил Харри о землетрясениях и объяснил ему, чем опасно пребывание на самой кромке полярного льда.

— Ну, у нас есть задание, а работу надо выполнять, — только и сказал на его предостережение Харри. — Сорок шесть зарядов уже на месте, все заведено, и часовые механизмы уже тикают. Вытащить их из льда, до того как они бабахнут, крайне сложно. А если мы не станем завтра устанавливать остающиеся четырнадцать взрывпакетов, то скорее всего у нас получится совсем не тот айсберг, который мы хотели произвести на свет. А это значит, что вся наша затея пойдет насмарку. Понятно, что об этом даже речи быть не может.

— По-моему, все следовало бы обдумать еще раз потщательнее.

— Да ну. Проект такой дорогой, нечего и думать что-то ломать только потому, что, быть может, нам грозит землетрясение. За все уплачено. И такие деньги! Другого раза не будет — мы просто не сумеем начать все сначала.

— Может, ты и прав, — не стал спорить Гунвальд, — но мне ваша затея не по душе.

Послышались помехи — давало себя знать статическое электричество, — сухие кристаллики льда терлись друг о друга. Харри, пробившись сквозь сухие щелчки, произнес:

— А ты думаешь, мне нравятся все эти пируэты? Ты можешь сказать что-нибудь про то, сколько времени все это займет? Ну когда этот большой сдвиг пройдет наконец по всей цепи разломов?

— Знаешь, об этом можно только гадать. Несколько суток, может, недель, а то и месяцев.

— Вот видишь. Значит, времени у нас более чем достаточно. Черт, это может затянуться.

— Но может произойти и много быстрее. За считанные часы.

— В другой раз. Второй толчок был куда слабее первого, правда? — оживился Харри.

— Но тебе же хорошо известно, что это совсем не обязательно просто реакция на первый толчок. Очень возможно, что перед нами разворачивается процесс. Третий раз может тряхнуть и слабее, и сильнее, чем в первый и во второй.

— Как бы то ни было, — отвечал Харри, — тут, где мы теперь находимся, под нами толстый лед, он уходит вглубь на двести метров, а то и больше. И так просто его не расколешь — это не первый ледок на только что замерзшем после первых заморозков пруду.

— И все равно я бы очень вам советовал назавтра свернуть все свои дела там как можно быстрее.

— На этот счет можешь не беспокоиться. Поживешь в этих проклятых иглу денек, и самая паршивая рубка на Эджуэе покажется роскошной, как дорогой номер в гостинице «Ритц-Карлтон».

После сеанса связи Гунвальд Ларссон решил отдохнуть. Спалось ему скверно. В кошмарных снах он видел, как мир раскалывается на куски и эти огромные глыбы летят во все стороны, унося его в холодную, бездонную пропасть.

В семь тридцать утра, когда Гунвальд брился, а дурные сны еще не улетучились из памяти, сейсмограф зарегистрировал третий толчок: 5,2 балла по Рихтеру.

На завтрак он выпил только чашечку черного кофе. Есть совсем не хотелось.

В одиннадцать часов последовало четвертое землетрясение, всего в трехстах двадцати километрах к югу: 4,4 по шкале Рихтера.

Его нисколько не радовало, что каждый новый толчок был много слабее предыдущего. Похоже, земля просто собиралась с силами, приберегая энергию для заключительного могучего удара.

В пятый раз земля содрогнулась в 11 ч. 50 мин. Эпицентр находился примерно на сто восемьдесят километров южнее станции. Куда ближе, чем в прошлый раз. Можно сказать, трясет в прихожей Эджуэя: 4,2 по Рихтеру.

Он вызвал по каналу связи временный лагерь, и Рита Карпентер заверила его, что они снимаются с кромки полярной шапки и покинут ее к двум часам дня.

— Погода помешать может, — обеспокоенно заметил Гунвальд.

— Тут снег пошел, но мы надеемся, что это только местная метель.

— Боюсь, что это не так. Пурга смещается в разные стороны и набирает силу и скорость. После обеда выпадет очень много снега.

— Ну, в четыре мы уже наверняка будем на станции Эджуэй, — только и сказала она. — А может, и побыстрее управимся.

На двенадцатой минуте пополудни произошел очередной обвал морского дна на прибрежном шельфе в ста шестидесяти километрах южнее Эджуэя: 4,5 по шкале Рихтера.

Теперь, в 12 ч. 30 мин., когда Харри с товарищами должны закладывать в лед последний взрывпакет, Гунвальд Ларссон сжимал зубами чубук своей давно неразжигавшейся трубки с такой силой, что надави он еще чуток, и трубка раскололась бы.

Почти в десяти километрах к югу от станции Эджуэй был разбит временный лагерь. Под стоянку выбрали плоскую площадку голого льда с подветренной стороны тороса, так что ледяная гряда защищала лагерь пришельцев от ветра, чаще всего дующего в этих местах и сформировавшего гряду.

Иглу, на которые жаловался Гунвальду Харри, не пришлось ни вырубать изо льда, ни складывать из снежных кирпичей. Они были привезены их обитателями с собой. Это были надувные, похожие на резиновые лодки, домики, стенки которых, походившие на стеганое одеяло, изготавливались из прорезиненного нейлона. Три таких временных жилища поставили дугой, выпуклостью своей обращенной к отстоящему метров на пять и вознесшемуся метров на пятнадцать гребню тороса. В середине дуги ставились снегоходы. Иглу по форме напоминало скорее шатер или чум высотой почти в два с половиной метра и диаметром в три и семь десятых метра. Каждый такой чум надежно крепился ко льду длинными колышками, вкручивавшимися в лед, как шурупы в фанеру, и заканчивавшимися ушками для канатов. И если стенка иглу по виду напоминала ватное одеяло, то подушкообразный пол настилался из одеял как таковых: облегченные одеяла прокладывались слоями плохо проводящей тепло пленки. Печки, занимавшие мало места и питавшиеся дизельным топливом, держали внутреннюю температуру на отметке в пятьдесят градусов по Фаренгейту, то есть около десяти по Цельсию. Конечно, такое жилье выглядело не особенно уютным или хотя бы просторным и теплым, но, в конце концов, много ли нужно закаленным полярникам, выехавшим на пару дней с более комфортабельной базы? К тому же им предстояло по большей части пребывать на воздухе, возясь со взрывчаткой.

На такой же плоской площадке, как и та, на которой разбили лагерь, но расположенной метра на полтора повыше и метров на девяносто южнее, изо льда торчала почти двухметровая стальная труба, так сказать, местная метеостанция: на трубе были закреплены термометр, барометр и анемометр.