Робин Кук - Зараза

— Я посоветуюсь, — пообещала девушка и неслышно выскользнула из палаты.

Сьюзен запрокинула голову и долго разглядывала флакон, силясь прочитать, что же ей льют в вену. Но бутылка висела горлышком вниз, и разобрать надпись Сьюзен не удалось.

Она решила лечь поудобнее и начала переворачиваться на бок, но острая боль напомнила ей о недавно сделанной операции. Пришлось остаться лежать на спине.

Сьюзен попыталась перевести дух и почувствовала какое-то неудобство при глубоком вдохе.

Закрыв глаза, она решила успокоиться. Сьюзен понимала, что в ее организме до сих пор плавает масса лекарств для наркоза, и поэтому надеялась легко уснуть. Самое страшное заключалось в том, что Сьюзен боялась спать, когда вокруг ходит такое множество народа.

Мягкий стук пластика о пластик привлек внимание Сьюзен, и она моментально открыла глаза. Рядом со столом медсестры стоял санитар.

— Простите, — окликнула его Сьюзен.

Санитар обернулся — это был красивый парень в белом халате, надетом поверх хирургического костюма. Со своей койки Сьюзен не могла прочесть имени на визитке, приколотой к лацкану халата. Санитар, казалось, был несказанно удивлен тем, что к нему обратились.

— Надеюсь, я не очень побеспокоил вас, мадам, — вежливо произнес молодой человек.

— Меня здесь все беспокоит, — беззлобно пожаловалась Сьюзен. — Мне кажется, что здесь суета, как на вокзале.

— Прошу простить, — сказал санитар. — Я могу зайти и попозже, если это вам удобно.

— А что вы делаете? — спросила Сьюзен.

— Заполняю жидкостью увлажнитель.

— А зачем мне нужен увлажнитель? В прошлый раз никакого увлажнителя не было.

— Анестезиологи часто рекомендуют применение увлажнителя в это время года, — начал объяснять санитар. — После операции горло больного раздражено интубационной трубкой, поэтому в первые часы после наркоза полезно подышать увлажненным воздухом. В каком месяце вам делали прошлую операцию?

— В мае, — ответила Сьюзен.

— Может быть, поэтому обошлись без увлажнителя, — предположил мужчина. — Так мне зайти попозже?

— Нет, нет, делайте свое дело, — проговорила Сьюзен.

Не успел он покинуть палату, как вошла уже знакомая медсестра.

— Вы были правы, — сказала она. — Врач распорядился убрать капельницу, как только закончится флакон.

Сьюзен согласно кивнула. Она хотела было спросить у медсестры, как та ухитряется дома обходиться без распоряжений, но лишь горестно вздохнула. Ей вдруг захотелось немедленно убраться отсюда.

После ухода медсестры Сьюзен успокоилась настолько, что смогла снова уснуть. Сон оказался недолгим — кто-то коснулся ее плеча.

Сьюзен открыла глаза и увидела рядом с собой незнакомую улыбающуюся медсестру с пятиграммовым шприцем в руке.

— Я вам кое-что принесла, — сказала медсестра таким тоном, словно Сьюзен была малолетним несмышленышем, а шприц — сладкой конфеткой.

— Что это? — капризно спросила, инстинктивно отпрянув, Сьюзен.

— Это обезболивающий укол, — ответила медсестра. — Поворачивайтесь, я вас уколю.

— Мне не нужен обезболивающий укол, — заупрямилась женщина.

— Нет, он вам, вне всякого сомнения, нужен, — настаивала на своем медсестра.

— Нет, не нужен.

На лице девушки появилось выражение отчаяния. Она помрачнела и перестала улыбаться.

— Понимаете, так распорядился доктор. Вам надо вводить обезболивающее каждые шесть часов.

— Но боль меня почти не беспокоит, — запротестовала Сьюзен. — Только когда я переворачиваюсь или глубоко дышу.

— Вот видите. — Казалось, медсестра обрадовалась. — Вам просто необходимо глубоко дышать, иначе вы можете заболеть пневмонией. Ну же, будьте послушной девочкой.

Сьюзен задумалась. С одной стороны, ей не хотелось уступать из чистого духа противоречия. С другой — она хотела, чтобы о ней заботились, и, собственно говоря, в обезболивающем уколе нет ничего особенно плохого. Даже наоборот — может быть, удастся вновь уснуть.

— Ну ладно, делайте, — согласилась Сьюзен.

Скрипнув зубами, Сьюзен повернулась на бок и закрыла глаза. Медсестра ловким движением сбросила простыню с ее ягодиц.

СРЕДА, 14 ЧАСОВ 5 МИНУТ, 20 МАРТА 1996 ГОДА

— Ты понимаешь, что Лори права, прекрасно понимаешь, — сказал Чет Макговерн.

Чет и Джек сидели в тесном кабинете на пятом этаже Управления судебно-медицинской экспертизы. Оба только что поели и, расслабившись, закинули ноги на серые металлические столы. Вскрытия закончены — пора приниматься за писанину.

— Конечно, права, — согласился Джек.

— Но если права, то зачем ты постоянно провоцируешь Кальвина? Это неразумно. Этим ты не принесешь себе никакой пользы. Ты только перестанешь продвигаться по служебной лестнице в нашей системе.

— Я и не хочу подниматься по служебной лестнице системы, — огрызнулся Джек.

— Опять начинается? — возмутился Чет. В системе здравоохранения нежелание продвигаться наверх воспринимается как самая страшная ересь.

Джек сбросил ноги со стола и рывком вскочил со стула. Он смачно потянулся и громко зевнул. Мужчина он был хоть куда — массивный, шести футов роста, явно предназначенный для тяжелых физических нагрузок. От стояния за прозекторским столом и сидения в кабинете у него начинали ныть все мышцы, особенно — четырехглавая бедра.

— Мне нравится быть маленьким человеком на верхушке тотема, — произнес Джек, с удовольствием хрустя костяшками пальцев.

— Так ты не хочешь получить сертификат? — удивленно спросил Чет.

В ответ Джек хмыкнул.

— Естественно, я хочу получить сертификат, — сказал Джек. — Но это не относится к делу. Насколько это касается меня, то получать или не получать сертификат — это сугубо личное дело. Да, я так считаю. Но чего я не хочу точно, так это взваливать на себя ответственность руководства. Я желаю оставаться судебным патологоанатомом. К черту всю эту бюрократию и красные финишные ленточки.

— Господи Иисусе. — Чет тоже сбросил ноги на пол. — Каждый раз, когда я начинаю воображать, что немного тебя знаю, ты преподносишь мне очередной сюрприз. Мы с тобой пять месяцев сидим в этом кабинете, а ты для меня все еще загадка. Черт, я даже не знаю, где ты живешь.

— Вот не думал, что тебя это так интересует, — ехидно заметил Джек.

— Перестань, — разозлился Чет. — Ты же понимаешь, что я хочу сказать.

— Я живу в Верхнем Вест-Сайде, — сказал Джек. — Это не тайна.

— На Семидесятых? — поинтересовался Чет.

— Немного выше.

— На Восьмидесятых?

— Выше.

— Не хочешь же ты сказать, что живешь дальше Девяностых? — удивился Чет.

— попал в точку, — рассмеялся Джек. — Я живу на Сто шестой улице.

— Хорошенькое место! — воскликнул Чет. — Ты же живешь в Гарлеме.