Робин Кук - Грань риска

— В этом-то и заключается мой вопрос, — проговорила Ким. — Именно поэтому я и пришла сюда. Я попыталась что-либо узнать о своей прапрабабушке Элизабет Стюарт и наткнулась на эту головоломку. Я очень надеялась, что Гарвард поможет разрешить ее, ведь это свидетельство, каким бы оно ни было, оставалось именно здесь.

— Что связывает ваш вопрос с процессом по делу ведьм? — спросила Мэри.

Ким объяснила, что Элизабет была схвачена в ходе судебного разбирательства по делу ведьм и это свидетельство — неизвестно в чем заключавшееся — послужило причиной ее осуждения на смерть.

— Я и сама могла бы по датам догадаться, что речь идет о знаменитом салемском процессе, — заметила Кэтрин.

— Когда Матер во второй раз упоминает свидетельство, он называет его «принадлежащим Элизабет», — подчеркнула Мэри. — Это очень любопытная фраза. Она предполагает, что это нечто было либо изготовлено руками Элизабет, либо было приобретено ею за счет денег или каких-то других усилий или затрат.

Ким кивнула. Потом она начала рассказывать, что, как ей кажется, это была книга или какое-то написанное произведение, хотя, признала она, это мог быть любой предмет, так или иначе связанный с колдовскими ритуалами.

— Может быть, это кукла, — предположила Мэри.

— Я тоже думала об этом, — согласилась Ким.

Библиотекари посоветовались между собой, как им быстрее разобраться в материалах огромной библиотеки. После короткой дискуссии Мэри уселась за свой компьютерный терминал и набрала имя ЭЛИЗАБЕТ СТЮАРТ.

Минуту все молчали. Единственное, что нарушало покой, это мелькание курсора на пустом экране, компьютер перебирал обширную базу данных. Монитор ожил, и на нем появился длинный список. Но вспыхнувшая у Ким надежда быстро угасла. Все перечисленные в списке Элизабет Стюарт жили в девятнадцатом и двадцатом веках и не имели никакого отношения к Ким.

Мэри набрала РОНАЛЬД СТЮАРТ, но с тем же плачевным результатом: ни одного Рональда Стюарта из семнадцатого века. Пытаясь найти косвенные ссылки, Мэри набрала имя Инкриса Матера. Но никаких сведений о Рональде Стюарте не было найдено и при этой попытке. Никаких упоминаний о семье Стюартов.

— Я нисколько не удивлена, — сказала Ким. — Я ни на что не надеялась, идя сюда. Прошу простить меня за беспокойство, которое я вам причинила.

— Как раз напротив, — успокоила ее Кэтрин. — Я страшно довольна, что вы показали нам это письмо. Мы определенно будем счастливы снять с него копию для наших архивов, если вы, конечно, не станете возражать.

— Естественно, не стану, — заверила ее Ким. — Более того, когда я закончу свои поиски, то с удовольствием подарю это письмо библиотеке.

— Это будет очень щедрый подарок, — восхитилась Мэри.

— Со своей стороны я, как архивист, поищу в своих расширенных хранилищах имя Элизабет Стюарт, — пообещала Кэтрин. — Каким бы ни был этот предмет, упоминания о нем обязательно должны найтись, так как письмо Инкриса Матера подтверждает факт его передачи Гарварду. Дебаты о свидетельствах существования духов во время салемских процессов был очень горячими, и по этому поводу существует обширная литература. Думаю, что речь идет как раз о том предмете, на который Матер намекает в своем письме. Есть шансы, что я смогу что-нибудь найти.

— Я буду очень вам признательна за такие усилия, — промолвила Ким. Она оставила женщинам свои рабочий и домашний телефоны.

Библиотекари обменялись многозначительными взглядами. Потом Мэри заговорила:

— Не хочу выглядеть пессимисткой, но мы должны предупредить вас, что шансы найти свидетельство, которое вас интересует, минимальны. При этом не имеет значения, что именно оно собой представляло. Дело в том, что двадцать четвертого января тысяча семьсот шестьдесят четвертого года в Гарварде произошла ужасная трагедия. В тот период в старый Гарвард-Холл были перенесены заседания Верховного суда, потому что в Бостоне свирепствовала оспа. Было холодно, и в помещении библиотеки постоянно топили камин. По несчастью, от искры произошло возгорание, и здание сгорело дотла вместе со своим бесценным содержимым. Сгорели портреты президентов колледжа и благотворителей, финансировавших его, была уничтожена и библиотека, в которой хранилось пять тысяч томов. Я много могу рассказать об этом эпизоде, так как это самое большое несчастье за всю историю библиотеки. Мы потеряли не только книги, погибли чучела редких животных и птиц, самое удивительное собрание колледжа — то, что называют кунсткамерой, — тоже погибло в огне.

— Похоже, что именно в этой кунсткамере хранили предметы, связанные с оккультизмом и колдовством, — предположила Ким.

— Это определенно так, — подтвердила Мэри. — Скорее всего, то, что вы ищете, как раз и находилось в этой коллекции раритетов. Но мы этого никогда не узнаем, потому что каталоги тоже погибли в пламени пожара.

— Но это не значит, что я не смогу найти никаких упоминаний об интересующем нас предмете, — поспешила добавить Кэтрин. — Я приложу все усилия.

Спускаясь по ступенькам библиотеки, Ким напомнила себе, что она, собственно говоря, и не рассчитывала на положительный результат, так что у нее нет никаких причин расстраиваться. По крайней мере, над ней никто не посмеялся, и библиотекари проявили к письмам неподдельный интерес. Ким была уверена, что они будут добросовестно искать упоминания о ее прапрабабушке Элизабет.

Ким на метро доехала до Чарльз-стрит и забрала свою машину из гаража госпиталя. Сначала она решила поехать домой и переодеться, но поездка в Гарвард заняла у нее больше времени, чем она рассчитывала. Поэтому она сразу двинулась в аэропорт, встречать Эдварда, который должен был в этот день прилететь с западного побережья.

Эдвард приземлился точно по расписанию, и, так как у него не было багажа, они прошли мимо секции выдачи и направились прямо на автостоянку аэропорта.

— Дела идут как нельзя лучше. — Эдвард был в приподнятом настроении. — Из всех, кому я предложил работать в «Омни», отказался только один человек. Остальные восприняли предложение с восторгом. Они тоже считают, что «ультра» может сорвать банк.

— Как много ты рассказал им про ваше предприятие? — спросила Ким.

— До получения согласия я не раскрывал почти ничего, — ответил Эдвард. — Да мне и не надо было этого делать. Стоило мне обрисовать дело в самых общих чертах, как они загорались идеей, так что не требовали больших дивидендов. Мне все обошлось в сорок тысяч вложенных в дело акций.

Ким не вполне поняла, о чем он говорит, но не стала ни о чем спрашивать. Они подошли к машине. Эдвард бросил свой чемодан в багажник. Они выехали со стоянки.

— Как продвигаются дела в имении? — поинтересовался Эдвард.