Алексей Животягин - Джонни Росс

Этот день начинался совсем иначе и предвещал явно не то, что со мной произошло сегодня. Ещё утром я был уверен в том, что впереди меня ждёт что-то хорошее. Теперь же изнутри наползал холодный мрак, предвещая перемены, но совсем иные.

Подойдя к дому, я ещё некоторое время стоял перед дверью. Правый глаз саднил и, по всей видимости, хорошо опух. Придётся это как-то объяснить тётушке, ведь она наверняка будет сильно переживать. Было бы лучше, если бы она уже спала, но тётя всегда дожидалась меня. Лишь в редких случаях она засыпала раньше моего прихода. Ещё немного обождав, я вошёл в дом, где меня тут же встретила тётушка Эмма.

– Господи Иисусе, что с твоим лицом, дорогой? Так и знала, что нельзя было тебя отпускать, – тётушка ещё и не думала ложиться спать. Она ждала меня.

– Ничего страшного, тётя, просто Дерек зацепил меня локтем во время игры, —мне пришлось соврать, иначе она сошла бы с ума.

– Сколько раз я тебе говорила, что этот твой баскетбол на улице до добра не доведёт. Не игра, а дикость какая-то! – тётушка Эмма безумно боялась потерять меня. Поэтому всегда очень переживала, если со мной что-нибудь случалось.

– Тётушка, да всё хорошо. Это же спорт. Везде случаются травмы. Что же теперь, дома всё время сидеть? Ты же не можешь мне запрещать всё на свете? – я понимал, что из всех родных у неё остался только я. Но не мог позволить, чтобы переживания доводили её до паранойи.

– Ты прав. Прости меня, дорогой. Иногда я перегибаю, но ты должен понимать, что я очень переживаю за тебя. Это всё из-за той аварии, но ты и сам это понимаешь. Прости, что напоминаю.

– Ничего страшного, всё прошло, я понимаю тебя тётя. Всё со мною будет хорошо, – я прижал тётю к груди и сказал, что очень её люблю. Она так много для меня сделала. И я, конечно, не винил её за слабости. Ей многое пришлось пережить.

– Ты, наверное, голоден… Садись за стол, сейчас я тебя накормлю, – спохватилась тётя и тут же принялась суетится на кухне.

После запоздалого ужина, мы немного поговорили, и тётушка ушла готовиться ко сну. Ещё немного посидев за столом, я пошёл наверх к себе в комнату.

Сон никак не шёл, я вспоминал Кэти. Что же там всё-таки произошло? Чего хотел от неё этот парень? Наверное, это был просто грабитель, а может хуже —насильник. Как же всё-таки прогнило наше общество. Хотя, не стоит девушке ходить одной по ночам, да ещё и по столь мрачным местам. От таких мыслей по спине пробежала волна холода. Какой же всё-таки он был здоровый, я чудом отделался так легко. Вот же я эгоист, совсем не подумал о тёте и Лилит, а что если бы мне не повезло? Что было бы с тётушкой? Но что я мог поделать, не бросить же бедную девушку? Конечно же, я не мог её бросить. Размышляя о событиях сегодняшнего вечера, я сам не заметил, как заснул.

Ночь не принесла покоя. Сны были вязкими, как зловонная трясина, гнетущими и пугающими. Меня окружали тысячи голосов, скрежет металла, плач и множество теней. Они говорили со мной, но каждое слово тут же забывалось, оставляя привкус меди на губах и чувство тревоги. Мне казалось, что сон длился вечно. Я пытался бежать, но оставался на месте, пытался кричать, но голос пропал, и я лишь беспомощно открывал рот. Чувство безысходности окутало меня липкой паутиной и всё крепче стягивало путы. Мне казалось, что я схожу с ума.

…Я шёл тёмными беспросветными переулками. Обшарпанные, полуразрушенные дома нависли надо мной в прямом смысле этого слова. Они словно дышали мне в затылок, то опускаясь, то поднимаясь над моей головой. В мёртвых, остывших глазницах этих домов метались мрачные, беспокойные тени. Они постоянно о чём-то шептались на неведомом мне языке. Словно переговаривались тысячи змей, но в то же время их разговор не был простым шипением. Иногда они выползали из своих мрачных нор и стелились мне под ноги. В эти моменты мне становилось до дрожи холодно, а в нос бил едкий запах гнили. Я пытался как можно скорее выйти на свет, но его нигде не было видно. Казалось, я попал в мрачный лабиринт из переулков и подворотен. Но в один момент я всё же смог различить далёкий невзрачный свет позади меня. Как вдруг где-то впереди я услышал истошный крик.

Кричала девушка. Ноги будто сами понесли меня вперёд, хотя я понимал, что мне надо назад, к свету. Забежав за один из угрюмых серых домов, я увидел «нечто», нависшее над беззащитной девушкой. Трудно описать словами, что же это было на самом деле. Но мне показалось, что это была огромная тень, она словно бурлила внутри своей оболочки, которая имела форму, объём. Словно это была огромная масса жидкого гудрона, переливающегося внутри себя. Она пожирала (если можно так сказать) девушку. Будто высасывала из неё жизнь, белым струящимся лучом света, исходившим из груди жертвы. Я бросился на помощь.

Подкравшись сзади, я попытался атаковать тень, но рука увязла в тёмной субстанции. Я словно ударил в зловонное болото. Рука крепко застряла внутри тёмного существа. В нос снова ударил гадкий запах гнили, а руку словно охватил жидкий огонь.

– Это конец, Джонни, – зарычала тень. Меня продолжала бить дикая агония.

В следующий миг меня отбросило назад. Со страшной силой я пролетел сквозь мусорные баки и влетел в стену мёртвого дома. А бесформенное «нечто» нависло надо мной, сверля пронзительным мёртвым взглядом. Тень жадными глотками принялась опустошать меня изнутри. Я чувствовал, как ослабеваю, как сама жизнь утекает сквозь пальцы. Но за мгновенье до того, как последняя капля жизни должна была быть поглощена тьмой, я проснулся. Всё внезапно пропало, и я очнулся ото сна, как ни в чём не бывало.

Яркий солнечный свет врывался в комнату сквозь оконную раму, призывая меня проснуться. За окном был полдень, странно, что тётушка не разбудила меня, наверное, решила дать мне отоспаться. Какая же она всё-таки заботливая. Волна нежности к заменившей мне мать тёте Эмме смыла гадостный вкус сна, притупила панику. Я встал с кровати, оделся и пошёл в ванну. Чувство беспокойства засело где-то внутри меня, вчерашний день явно оставил свой отпечаток. Подойдя к зеркалу, я увидел, что правый глаз заплыл и окрасился сверху в фиолетово-красный цвет. Последний раз я видел себя таким, после соревнований на городском турнире, тётя тогда чуть с ума не сошла, когда я вернулся домой. Я притронулся к брови, она откликнулась ноющей болью, отдающей глубоко в мозг. Хорошо он мне вчера заехал. Хотя, думаю, у него дела обстоят не многим лучше – усмехнулись мы с отражением и тут же скривились от стрельнувшей боли.

Умывшись, я спустился со второго этажа и направился на кухню. Мы жили в двухэтажном частном доме, который достался тёте от родителей. Её сестра – моя мама, уехала из этого дома, когда познакомилась с папой. Дом был светлым и очень уютным, не хватало лишь небольшого кусочка земли возле него. Так как наш дом стоял прямо между двумя пятиэтажными многоквартирными домами, прилегающей территории у нас не было.