Рафаэль Абалос - Пелена страха

Доктор Жезерих взял руку девушки и показал инспектору внутреннюю сторону запястий.

– Эти шрамы остались от ран, полученных не менее двух-трех месяцев назад. Исходя из глубины и формы этих ран, мы можем сказать, что, вероятнее всего, она нанесла их себе сама с помощью какого-то острого предмета, например куска стекла.

– Попытка самоубийства, – заключил Клаус Бауман.

– Да, совсем не то, что здесь… – сказала доктор Годдард, подойдя к другому секционному столу и открыв мешок с трупом. Это была девушка с длинными каштановыми волосами, доходившими до плеч, и ровной челкой.

Доктор Жезерих помог ей перевернуть тело. На спине девушки Клаус увидел такое же трехмерное изображение открытой раны с кинжалом в центре, но в этом случае он чуть было не закрыл глаза от ужаса.

– Здесь десятки самых настоящих рубцов. Они покрывают почти всю спину и вызваны порезами на коже, очень тонкими, но глубокими, нанесенными режущим предметом с очень острым концом, скорее всего, скальпелем, – пояснила доктор Годдард.

– Судя по разной степени рубцевания, мы полагаем, что раны могли быть нанесены в самое разное время, однако происходило это достаточно часто, – пробормотал доктор Жезерих.

Его коллега продолжила:

– Было бы логично предположить, что такие раны девушка не могла нанести себе сама. Следовательно, в течение долгого времени она постоянно подвергалась истязаниям. Мы не видим другого объяснения.

Инспектор Бауман почувствовал, что ему не хватает воздуха.

– А две другие девушки?

Доктор Годдард продолжила свой путь по залу, и Клаус невольно представил себе Густава Ластоона, проводящего одну из своих некрологических экскурсий среди могил известных людей, которые он показывал своим клиентам.

– У этой все тело покрыто отверстиями от бесконечных пирсингов: брови, уши, губы, язык, пупок и даже вульва. Некоторые выглядят воспаленными. Биологический анализ это подтвердит. По нашему мнению, девушка наверняка состояла в какой-нибудь молодежной группировке, – констатировала доктор Годдард.

Глядя на рыжие волосы девушки, инспектор с мрачным видом присоединился к этому мнению. С одной стороны ее волосы были сбриты, длинная челка спадала на другую сторону лица. Цвет глаз напоминал густой мед.

– Странно, что у нее нет ни одной татуировки, – заметил он.

– Вы правы. Обычно люди такого психотипа сочетают пирсинг с татуировками.

– Может быть, у нее аллергия на краску? – спросил Клаус.

– Это чисто умозрительная гипотеза, без всякого научного обоснования, – отрезал доктор Жезерих.

Затем он указал рукой в угол секционного зала:

– Самая молодая лежит там. Можете посмотреть на нее, если хотите.

Клаусу пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть желание как можно скорее уйти из секционного зала, и в сопровождении доктора Жезериха он подошел к оставшемуся столу. Эта девушка наверняка была очень красивой при жизни, однако выглядела хрупкой и очень худой.

– Как вы думаете, сколько ей лет?

– По нашим расчетам, от восемнадцати до двадцати. Как и у первой девушки, у этой присутствуют внешние признаки, говорящие об употреблении наркотиков. Анализ дал положительный результат на кокаин, экстези и марихуану, и это помимо множества других веществ, которые еще предстоит определить.

– Но у нее на руках нет следов от уколов, – сказал инспектор.

– Да, верно. Видимо, она не употребляла их внутривенно.

– Когда будет готов ваш отчет?

В глазах Хелен Годдард мелькнуло усталое выражение, она подошла к компьютеру, стоявшему на маленьком столике у входа. Взяв две пухлые папки, она показала их инспектору.

– В данный момент мы составляем первичное заключение, сделанное на основании внешнего осмотра трупов. Отчет будет готов через несколько дней, после того, как мы проведем вскрытие и закончим обследование внутренних органов и все необходимые гистопатологические анализы.

Я разозлилась? Да, конечно … и еще как! Мои дамы взбунтовались против меня, устроив импровизированную революцию с неосознанной подачи той, кого я считала своим самым надежным союзником, – Туманности. Она зажгла искру в виде своей дурацкой идеи сменить название чата по причине наших пороков. Этого только и ждала Балерина, чтобы снова пустить в ход свои ядовитые зубы и покончить с моим виртуальным царствованием в чате. Типичное проявление спеси, так характерной для предателей всех времен. А остальные просто сыграли роль статистов в этом заговоре, не понимая последствий своего переименования в «Девчонок из выгребной ямы». В черной луне есть надежда на обретение нового света; в выгребной яме сплошная грязь и беспросветная тьма. Боюсь, теперь все в моем проекте пойдет не так, как я себе представляла. Но они сами так решили. Теперь за то, что будет дальше, отвечают эти пятеро, а не я .

Представляю, о чем они думают за несколько минут перед тем, как проверить, открою я очередную сессию чата или оставлю их во власти страха, парализующего каждую за пределами этой сети. Хотя меня саму хаос пугает не меньше .

После двенадцати ночи прошло всего две минуты .

Черная Луна: Извините, сегодня я не пунктуальна .

Туманность: Каждый может опоздать. Не волнуйся .

Ведьмина Голова: Две минуты ничего не значат. Лично я красила ногти в черный цвет, они выглядели отвратительно .

Проходит несколько секунд, и пока на экране больше никто не появляется .

Балерина: Если такое повторится, я больше не останусь, не стану ждать, как сейчас .

Богомол: Мне все равно .

Черная Луна: А Яблоко П? Если сегодня она снова не выйдет на связь, ее ключ доступа в чат деактивируется автоматически .

Балерина: Это угроза?

Черная Луна: Нет … напоминание. Так запрограммирован чат, и вам это хорошо известно .

Богомол: Это правда, мы все это знаем. В том числе и Яблоко П .

Яблоко П: Может, уже хватит меня обсуждать? Я здесь . Прошлой ночью я просто немного …

Ведьмина Голова: Кокаин, немного душистой травки …

Яблоко П: Нет, кое-что более забористое, если ты не забыла!

Ведьмина Голова: Героин?

Яблоко П: Угадай …

Туманность: Яблоко П, какие наркотики ты принимаешь?

Яблоко П: Почему бы тебе не оставить меня в покое и не спросить Черную Луну о ее пороках?

Черная Луна: Ты сама можешь меня спросить .

Ответ задерживается, как будто всем спокойнее, когда я ничего не говорю .