Линкольн Чайлд - Багровый берег

– Доктор Ганеш? Извините за беспокойство. Моя фамилия Пендергаст. Это меня интересует пальцевая кость.

Она приложила руку к груди:

– Вы меня так напугали.

– Можно мне присесть?

Она неуверенно посмотрела на него, и тогда он вытащил из кармана жетон специального агента ФБР.

– Прошу вас, – сказала Ганеш, указывая на стул. – Но как вы попали сюда? Музей закрыт.

– Вероятно, кто-то забыл запереть дверь. А теперь, если не возражаете, не могли бы мы поговорить о кости?

– Я как раз начала писать отчет.

Человек махнул рукой:

– Я бы предпочел выслушать результаты от вас. Я немного спешу.

– Хорошо. – Она помедлила, приходя в себя от неожиданности, собираясь с мыслями, решая, с чего начать. – Прежде всего, судя по размеру и прочности, кость принадлежала мужчине. Человеку с большими, крепкими руками. Места прикрепления мышц настолько ярко выражены, что я с уверенностью могу сказать: этот человек каждый день занимался физическим трудом, тяжелой работой, которая подразумевала хватательные и удерживающие движения.

– Интересно.

– Дистальный кончик кости был сильно стерт перед самой смертью. Я никогда не видела ничего подобного и объяснить вам причину не могу.

Бледный человек немного помолчал, прежде чем заговорить:

– Человек, которому принадлежал палец, был замурован заживо.

Ганеш подалась вперед:

– Неужели?

Кивок.

– Значит, вы расследуете убийство?

– Но довольно давнее.

– Понятно. – Она откашлялась. – Кость хорошо сохранилась и содержит много коллагена. Я провела радиоуглеродный анализ. Кость относится к сравнительно недавнему времени. Поэтому возраст определить затруднительно, но, видимо, этой кости около ста сорока лет, плюс-минус двадцать.

– И насколько я понимаю, сузить поле ошибки невозможно.

– Вы правы. Радиоуглеродный анализ хорош для артефактов возрастом от пятисот до пятидесяти тысяч лет. Границы погрешностей удлиняются по обоим концам.

– Вы использовали бета-радиометрию или масс-спектрометрию?

Ганеш это позабавило. Человек попытался блеснуть своими знаниями, но их хватило лишь на то, чтобы задать глупый вопрос.

– Поскольку в данном случае анализируется сравнительно молодой артефакт, более или менее точные результаты может дать только масс-спектрометрия с использованием ускорителя.

– Понятно.

И тут она подумала: может, он не так уж и глуп, может, он просто проверял ее. Какой странный и интригующий человек.

– При таком большом количестве коллагена и отсутствии загрязнения мне удалось получить очень неплохие результаты по ДНК. Кость определенно принадлежала человеку мужского пола с семьюдесятью пятью процентами африканского происхождения, остальные двадцать пять процентов – западноевропейское.

– Занятно.

– Это типично для афроамериканцев – почти все они имеют смешанную кровь. У него предположительно была темная, но не черная кожа.

– А возраст?

– Гистологический анализ указывает на возраст около сорока лет. Еще он обладал превосходным здоровьем, если исключить несколько коротких, но сильных приступов болезни в молодости. Тонкий срез, который я изучала, указывает, что он, возможно, переболел цингой – острая нехватка витамина С.

– Значит, он был моряком?

– То, что мы имеем, указывает на эту профессию. Тот же изотопный анализ показал, что человек потреблял много рыбы, моллюсков и ракообразных, пшено и ячмень.

– На основании чего вы сделали такие выводы?

– То, что вы съедаете и выпиваете, распадается в организме, причем углерод, кислород и азот откладываются в костях. Три этих элемента имеют различные устойчивые соотношения изотопов, разнящиеся в зависимости от вида пищи и источников воды. На основании соотношений этих изотопов мы можем определить, что ел и пил человек в течение, скажем, последних двадцати лет его жизни.

– Пил?

– Да. По мере того как вы поднимаетесь выше по долготе, соотношение изотопов кислорода в питьевой воде меняется.

– Интересно. И с какой широты вода, которую он пил?

– От сорока до пятидесяти пяти градусов. В Северной Америке это соответствует приблизительно береговой линии от Нью-Джерси до Ньюфаундленда и территории западнее этой линии. Этот тест не очень точен.

– А питание?

– Пшено в основном он получал из хлеба, а ячмень, скорее всего, из пива. Добавьте рыбу и другие морепродукты – и вы получите классическую диету прибрежного жителя середины девятнадцатого века. Я проверяла кость на наличие антител. Получила положительный результат на малярию.

– Малярия опять же свидетельствует о том, что это моряк. Разве нет?

– Совершенно верно. И еще положительный результат на туберкулез.

– То есть он переболел туберкулезом?

– Нет, он был слишком здоровым. Практически любой человек, живший в те времена в портовом городе, при тестировании показал бы положительные результаты на туберкулез. Все находились в группе риска.

– Понятно. Что-нибудь еще?

– Если свести все это воедино, то я бы сказала, что мы имеем здесь дело с крупным, сильным, здоровым сорокалетним афроамериканцем, по профессии моряком, который работал руками, возможно, был рулевым или марсовым, и происходил он, вероятно, из довольно благополучного социально-экономического класса, поскольку мы не видим следов плохого питания, если исключить цингу. Он родился около тысяча восемьсот сорокового года и умер около тысяча восемьсот восьмидесятого. Если не находился в море, то жил в прибрежном городе. По крайней мере часть времени на море он проводил в тропиках.

Агент ФБР задумчиво кивнул:

– Превосходно, доктор Ганеш. Воистину превосходно.

– Кости говорят со мной, мистер Пендергаст. Они рассказывают мне свои истории.

Бледный человек поднялся:

– Спасибо. Вы очень помогли. А теперь, если не возражаете, я хотел бы забрать образец.

Ганеш улыбнулась:

– Я бы и рада удовлетворить вашу просьбу. Но дело в том, что каждый вопрос, который я задаю, съедает крохотный кусочек кости. Кость рассказывает свою историю и понемногу умирает. К сожалению, эта кость, рассказав свою историю, перестала существовать. – Она развела руками.

Бледный человек тут же взял одну ее руку в свою, холодную и гладкую на ощупь:

– Я склоняю голову перед вашим умением говорить с мертвыми, доктор Ганеш. – И поцеловал ей руку.

После его ухода Ганеш еще долго ощущала прилив крови к лицу и жар.

Констанс вошла в дверь, остановилась и нахмурилась, выразив свое инстинктивное неодобрение. Это место скорее напоминало лавку старьевщика, чем историческое общество. На стенах было развешано много разных вещей: выцветшие карты, старые сети, буйки, гарпуны, багры, рога нарвала, парусные иглы, панцирь гигантского омара на дощечке, еще одна дощечка с образцами морских узлов, старинные фотографии Эксмута. В середине музея располагалась рыбацкая плоскодонка длиной около двадцати футов, с несколькими рядами весел между деревянными шкантами.