Джонатан Келлерман - Крушение

Я пристроился напротив. Он заметил меня не сразу; совсем как Дойл-Маслоу со своим фильмом. Все подсаженные на киберзабавы так или иначе слегка «тормозят».

Наконец Неру поднял глаза, а я представился и рассказал, зачем я здесь. Он кинул взгляд на мой бэйдж.

– Да, конечно, я ее помню. Та, которую мы перевели. Как там она?

– По большей части спит. У вас есть время поболтать?

– Разумеется.

Он отодвинул тарелку с недоеденным буррито.

– Не хотелось бы прерывать ваш обед.

– Да я уже поел. На такую дрянь и времени тратить не хочется. Значит, вы работаете с тем администратором… Кирстен, или как там ее? За которой крупные фонды нашей медицины?

– Не совсем так.

Я изложил ему свою историю знакомства с Зельдой Чейз, случившегося стараниями Лу Шермана, а также то, какими судьбами в итоге оказался в «ЛАКБАРе».

– Значит, она и вас обработала. – Он усмехнулся. – Доктора Шермана я знал по медколледжу: хороший преподаватель. А когда увидел ту карту с отметкой, что его больше нет, расстроился. Он ведь, кажется, умер?

– Да, два года назад.

– Вот-вот. Кажется, я про это еще от кого-то слышал.

– А можно мне как-то ознакомиться с его записями?

– Можем подняться и сделать копию, только никаких откровений не ожидайте. Никаких особых комментариев о ней он не оставил. Лишь расписал курс медикаментов.

– И что там?

– Начал с халдола, пару раз повышал дозировку, затем по истечении года переключился на ативан, от чего я и стал отталкиваться. Перед отправкой дал ей серьезную дозу, чтобы она поутихла и при транспортировке вела себя спокойно. – Он посмотрел на меня. – Так, по-вашему, нормально?

– Переезд обошелся без эксцессов, и она мирно спит.

– Ну вот и славно. А у вас какой план?

– Честно сказать, никакого, – ответил я. – Завтра ее выписывают, и пока она не сделала ничего, чтобы продлять ей «пятьдесят один пятьдесят».

– Значит, ее просто выпнут на улицу. История старая как мир.

– Кстати, а каким образом ее вообще задержали?

– Хороший вопрос. Начать с того, что стволами и ножами она ни перед кем не размахивала. По словам копов, «создавала беспорядок» на чьем-то там заднем дворе, а их прибытие встретила агрессивно. И копы – цитирую дословно – «почувствовали перед собой угрозу»; как вам нравится такой вздор? Эдакие великорослые дитяти, которым всюду мерещится спусковой крючок… Они сказали, что дело возбуждать не будут, если только мы ее угомоним; ну я и решил оказать ей услугу. К тому же у нас имелось койко-место, что бывает далеко не всегда. – Неру отхлебнул колы. – Ну и как там то место, куда она перешла?

Я описал ему «ЛАКБАР».

– Вот же показушница. – Майк-Мохан презрительно покачал головой. – А ведь вещала с таким видом, будто у них там как минимум ВИП-центр…

– Из шкурных интересов, – пояснил я. – Хотя палата там довольно сносная, к тому же с толковым дежурным санитаром.

– То есть свое она все же урвала, – рассудил Неру. – Ладно, пусть в следующий раз хотя бы сунется с какой-нибудь просьбой. Я ей сразу укажу, куда ее засунуть.

– Ничто не сравнится с наглядным уроком анатомии.

Он осклабился. А затем посерьезнел.

– Значит, завтра в три часа дня ее выпроводят, и она станет беззащитной. Был бы рад сказать, что удивлен… Я сейчас на последнем курсе, подумываю о магистратуре в медицине или бизнесе. А может, направлю стопы и в социальную политику…

– Лучше быть молотком, чем гвоздем?

– Главное, чтобы эффективно.

Откусив очередной кусок буррито, остальное он с гримасой отодвинул в сторону. Мимо прошла пара его темноглазых соплеменников. Неру рассеянно проводил их взглядом.

– На врача я выучился не для того, чтобы быть тюремщиком, но давайте будем откровенны: кое-кто из людей нуждается в защите от самих себя. Ночь, когда сюда поступила мисс Чейз, выдалась бурной: некоторые из принятых пациентов вели себя беспокойно. И тут ко мне подлетает эта птица и давай втирать, что у нее есть полномочия, бла-бла-бла, и сует мне всякие бланки от официальных инстанций, в том числе и от Института здравоохранения. Там помещение и в самом деле пригодное?

– Если на пару дней, под должным наблюдением.

– Один-единственный пациент в каком-то облезлом заведении… – Майк Неру задумчиво покачал головой. – Ну что, идемте смотреть ту выписку?

Пока он разыскивал у себя в компьютере файл, я задал вопрос:

– Когда доктор Шерман начал заниматься Зельдой, он не был четко уверен в ее диагнозе. В его записях он проясняется?

– Нет, но, учитывая назначаемые им препараты, я решил, что он концентрировался больше на тревожности, чем на биполярном… ага, вот оно. Сейчас распечатаю.

Из принтера вылез всего один лист. Имя-фамилия Зельды, без телефона, с давно устаревшим адресом, плюс указание на наличие восьмилетнего ребенка, некогда обследованного мною. И, наконец, в самом низу – правовое заявление, что он более не может нести медицинскую ответственность за пациентку и надеется, что она будет придерживаться назначенного им курса лечения, который начнет проходить с кем-то при университете. В том числе продолжение приема медикаментозных средств: халдол с дальнейшей заменой на ативан.

«Продолжение» подразумевало, что в какое-то время она его прервала – возможно, в нарушение рекомендаций. Упоминание первого медикамента наводило на мысль о предположении Лу Шермана, что пациентке он снова понадобится.

Выбор халдола обычно приходится на случаи, когда на горизонте маячит перспектива тяжелого расстройства.

Нет ничего, что так или иначе подтверждало бы соблюдение Зельдой прописанного ей курса. Единственная причина, по какой она в итоге оказалась в университетской клинике, – это территориальная близость к Бель-Эйр.

– Примечателен адрес, – указал Майк Неру. – Бульвар Сансет, Беверли-Хиллс. Дома там не каждому по карману, а у нее вид явно не богачки.

– Отель «Беверли-Хиллс», – конкретизировал я. – Она там жила в коттедже.

– Вы шутите? Ого… То есть когда-то она в самом деле была при деньгах. Удивительно: я-то думал, это описка… К нам она поступила как «бездомная».

– Сейчас-то она, похоже, ею и является. Как установили ее личность?

– Копы идентифицировали ее по отпечаткам пальцев и указали имя. Опираясь на него, мы подняли наш архив и нашли учетную запись.

– Здесь упомянут ее сын. Она что-нибудь говорила о нем?

– Ничего. Просто голосила, чтобы ее освободили. Как и все, кто подвергается подобному приводу. Тогда я ввел ей ативан, и она подутихла. В отличие, кстати, от некоторых других. Ночка выдалась еще та.

На пути домой я заехал к себе в офис и разыскал там свои записи по Овидию. В них я нашел название его подготовительной школы, а также имя учительницы – Джанет Робер, – и позвонил.