Адриана Мэзер - Как повесить ведьму

– Правда глаза колет?

Знаю, лучше просто уйти, но ведь так нечестно. Я ни слова ему не сказала, а тем более не сделала. Джон усмехается, и я не выдерживаю – слова вырываются, словно газировка из встряхнутой банки.

– Поверь, если бы я решила кого-нибудь отравить, то начала бы с тебя. – С грохотом захлопываю шкафчик и отворачиваюсь от Джона.

– Эй, Сэм, – громко говорит он, когда я отхожу футов на пятнадцать. – Ты и отца до больницы довела? Слышал, он при смерти.

Достал. Я швыряю сумку и бросаюсь на него, собираясь испортить идеально пропорциональную мордашку. Убью его! Вырву эту ухмылку! Джексон, которого до этого я даже не замечала, перехватывает меня за мгновение до удара.

– Не круто, мужик, – говорит он Джону.

Вокруг нас собралась толпа зевак. Я вырываюсь, но Джексон держит крепко, рука его плотно обхватывает меня за талию.

Джон нахально усмехается и показывает мне средний палец. Сюзанна одергивает его руку и пытается увести отсюда подальше.

– Это еще не конец, – заверяю Джона. Я даже не уверена, чем ему угрожаю, но почему-то мне важно сказать эти слова.

– В следующий раз я не буду ее держать, чувак. Я ей помогу, – добавляет Джексон.

Джон раскидывает руки в стороны, предлагая попробовать до него добраться, пока шагает следом за Сюзанной. Как, черт побери, они узнали об отце?

– Что здесь происходит? – спрашивает директор Бреннан, высокий мужчина с зачесом на лысину и в рубашке, которая мала ему на пару размеров.

Толпа вокруг нас рассеивается.

– Кто-то разукрасил шкафчик Сэм. – Джексон убирает руку с моей талии.

Директор Бреннан внимательно изучает надпись.

– Я прочитал бумаги из нью-йоркской школы. Это плохое начало года, Саманта.

– Считаете, что я виновата? – Я ощетиниваюсь, защищаясь. – Как я могу это контролировать?

– Начните с самоконтроля, умерьте нрав, – заявляет он тоном, не терпящим возражений.

Я стискиваю зубы. Бреннан выпячивает грудь, заставляя переживать за сохранность пуговиц на рубашке.

– А теперь идите. Я со всем разберусь. – Он машет рукой, отгоняя нас.

Открываю рот, чтобы возразить, и снова закрываю, замечая предупреждающий взгляд Джексона. Вместо этого подхватываю сумку с пола и смерчем проношусь по коридору в сторону выхода. Джексон не отстает.

– Ты в порядке? – спрашивает он, когда мы выходим из здания.

– Я нормально.

– Хочешь, я поколочу этого клоуна?

– Нет. Я и сама могу.

– Угу, заметил. Ну же, пойдем вместе его побьем. Тебе достанется тупая рожа, мне – все остальное. – Джексон снова поворачивается к школе.

Я ценю его желание помочь.

– Не надо! – криво улыбаюсь я. – Все нормально, честно.

– Может, я хотя бы провожу тебя до дома? – Джексон останавливается.

Я киваю.

– Сейчас, только напишу Вивиан. – Вытаскиваю мобильный и начинаю набирать сообщение. Ответ приходит через десять секунд.

Буду дома через пару часов. Вивиан явно невероятно спешит за мной заехать.

– Идем.

Когда мы заворачиваем за угол, отдаляясь от школы, дышать становится легче. Хочется побыть одной, но Джексон единственный человек во всей школе, который хорошо ко мне отнесся, будет неловко бросить его. Неужели все проблемы действительно из-за моей фамилии? Даже учителя относятся предвзято.

– Джексон, можно у тебя кое-что спросить?

– Вперед.

– Ты же не поспорил, что сможешь меня подцепить?

– А я бы выиграл? – В его глазах улыбка.

Мимо нас в потоке машин плетется катафалк. Мы провожаем его взглядами.

– Все в школе меня ненавидят, а ты все равно добр ко мне. Я не понимаю…

– Хорошо, шутки в сторону. Мама рассказала мне, что случилось с твоим отцом. Мой папа умер несколько лет назад. – Он опускает глаза.

– Мой папа не умирает, – рефлексивно огрызаюсь я, пытаясь выкинуть из головы вид катафалка.

– Да, я знаю, – дарит он мне слабую полуулыбку. – Просто имею в виду, что понимаю, как тебе сейчас сложно. Я почти год после этого был сам не свой.

Может быть, Джексон действительно хороший парень. – Прости. Я не знала.

– Если когда-нибудь захочешь поговорить об этом или вообще… то есть понимаю, у тебя есть мачеха… но говорят, я отменный слушатель.

Я смотрю на Джексона. У него есть невероятная способность смягчать любую тяжелую тему. Жаль, я так не умею.

– Это факт?

– Факт. И кстати, я в восторге, что ты пыталась надрать Джону задницу. Он полный кретин. – Джексон останавливается на булыжной мостовой рядом с черным кованым забором и свежеподстриженной лужайкой моего дома.

– Джон тоже был бы сам не свой после моих кулаков, если бы ты нас не остановил.

– Не сомневаюсь. – Он шагает на подъездную дорожку, направляясь к моему дому. – Пойдем осмотрим библиотеку.

Я раздумываю, собираясь сказать «нет», но, кроме плохого дня в школе, не могу найти иную причину для отказа. К тому же Джексон делает все возможное, чтобы мне было легче. Мы бросаем сумки в передней и устремляемся к библиотеке. Деревянные половицы легонько поскрипывают под нашими ногами.

– Давай запрем дверь, – говорю я, заходя в библиотеку и щелкая выключателем.

Джексон притворяет за нами дверь и задвигает латунный засов. Вивиан сказала, что не приедет домой еще несколько часов, но я лучше не буду испытывать судьбу. Если она узнает, этот ход больше не будет моим секретом.

Ощупываю камин в поисках крюка. Мной овладело любопытство, а все невзгоды этого дня отошли на второй план. Честно говоря, я рада, что Джексон остался. Если б я его выгнала, то сейчас валялась бы в комнате, уткнувшись лицом в подушку. Тяну за крюк, и петли щелкают, отодвигая панель из темного дерева и открывая секретную дверь. Джексон отталкивает панель до конца, и мы проходим в потайной проход.

В узком коридорчике висит лампа.

– Как думаешь, эта штуковина еще работает? – Снимаю лампу со стены, она оказывается тяжелее, чем я ожидала.

Джексон осматривает ее в полутьме.

– Конечно, лампа старинная, но ей скорее лет семьдесят, а не три сотни.

Я поворачиваю небольшую ручку на металлическом основании, и за стеклом вспыхивает маленький огонек, отбрасывая пляшущие тени на старый кирпич.

– Если она из тысяча девятисотых, значит, мы не первые нашли этот проход.

Джексон закрывает за нами дверь с помощью приделанной изнутри ручки.

– Ага, но сейчас это место принадлежит только нам.

От того, как он говорит это «нам», я внезапно слишком остро ощущаю, что у меня давно не было ни одного друга.

– Знаешь, на самом деле я почти не разговаривала с мачехой о папе. На улице ты сказал, что для этого у меня есть она. Неважно, не знаю, почему рассказываю тебе… – Я с осторожностью делаю первые шаги по винтовой лестнице в конце коридора. Ступеньки явно делались для людей с крошечным размером ног.