A Квинелл - Пока летит пуля

Он закрыл папку и положил ее в портфель. Потом Беннет взял со столика свой стакан с мартини, отпил приличный глоток, пристально взглянул на сенатора и снова спросил его:

– Так что же, Джим, все-таки происходит?

Сенатор поднялся с кресла, повернулся спиной к камину и сверху вниз взглянул на старого друга.

– Не спрашивай меня, Кертис. Еще не время. Когда наступит подходящий момент, я сам тебе расскажу все, что знаю.

Большой начальник из ФБР вздохнул.

– Джим, я тебе выложил всю эту информацию, во-первых, учитывая то положение, которое ты занимаешь, и во-вторых, потому что мы с тобой старые приятели. Я даже согласовал этот вопрос с директором, хотя это и было немного рискованно. Тем не менее он со мной согласился… Но, Джим, пойми, он ведь тоже мне вопросы задает. Что прикажешь ему отвечать?

Сенатор улыбнулся.

– Передай ему, что я очень ценю его отношение ко мне, и напомни об этом еще раз, когда в сенатской комиссии на голосование будет поставлен вопрос об очередном бюджете вашей службы.

Теперь улыбнулся Беннет.

– Будь по-твоему. Но мне-то, по-дружески, ты можешь хоть что-нибудь рассказать?

Сенатор покачал головой.

– Кертис, имей терпение. Я все тебе скажу, когда смогу.

Беннет тоже встал и протянул хозяину дома пустой стакан.

– Тогда по крайней мере налей мне еще мартини. Есть две вещи в твоей жизни, которые ты научился делать в совершенстве, – наливать мартини и крепко держать рот на замке.

Сенатор усмехнулся. Когда он смешивал мартини с виски и содовой для себя, Беннет спросил:

– Это ведь как-то связано с Хэрриот, я прав?

Сенатор взглянул на него, но ничего не ответил.

Беннет вздохнул.

– Джим, я прекрасно знаю, как ты ее любил и как много она значила в твоей жизни. Джордж Буш заявил, что Соединенные Штаты найдут способ призвать преступников к ответу. Но мы-то с тобой понимаем, что все это только благие пожелания. Кто бы ни подложил эту бомбу и как бы близко мы к ним ни подобрались, сделать что-то конкретное практически невозможно, пока они держат в Ливане американских заложников.

Сенатор молча передал Беннету стакан.

Беннет снова вздохнул.

– Тогда, Джим, мне остается только гадать. Я догадываюсь, что ты намерен действовать на собственный страх и риск. Надеюсь, что глупостей ты не совершишь.

– Ты считаешь меня глупцом?

Беннет медленно покачал головой.

– Конечно же, нет, Джим, но сильное горе иногда толкает людей на странные поступки.

Сенатор печально кивнул.

– Да, ты прав. Несколько недель назад я на самом деле сделал одну глупость. – Грэйнджер положил руку другу на плечо. – Но, Кертис, больше я на эту удочку не поймаюсь. Расскажи мне лучше, как продвигается расследование?

– Думаю, нам удастся выяснить, кто это сделал, – ответил Беннет. – Я говорил с Баком Ревеллом – он курирует связи с шотландской полицией. У них этим делом занимается инспектор Питер Флеминг. Как я понял, он уже провел огромную работу. Этот Флеминг – упорный, настойчивый полицейский, как говорят, классный профессионал. Нам уже известно, что бомба была подложена в самолет во Франкфурте или даже раньше. Сейчас отрабатываются все версии, даже самые невероятные. Мне кажется, через пару-тройку месяцев этот малый не только раскопает, какая террористическая группировка ответственна за это преступление, но и представит неопровержимые доказательства.

– Насколько я понимаю, сразу же после этого наш уважаемый президент вышлет на расправу с преступниками морских пехотинцев.

Сотрудник ФБР более чем красноречиво пожал плечами. Он допил свой мартини, взял портфель и сказал:

– Ну, пожалуй, мне пора.

Грэйнджер, однако, ненадолго его задержал.

– Подожди минутку, Кертис, – сказал он. – Ты ведь заядлый игрок в покер. Тебе когда-нибудь доводилось слышать, чтобы серьезные картежники говорили о каких-то подъемных?

Беннет выглядел озадаченным.

– Конечно, – сказал он, – но это выражение используют только профессиональные игроки в покер. Они ставят на кон все, что имеют, кроме одежды, причем ставки у всех одинаково высокие – сотни, а иногда и тысячи долларов. Проигравший, естественно, выбывает из игры. Говорят, что он продулся в пух и прах, имея в виду, что у него больше вообще ничего не осталось. Тогда все партнеры скидываются, кто сколько даст, чтобы оставить проигравшему хоть что-нибудь на пропитание. Это у них и называется “подъемные”… Ты что, Джим, покером заинтересовался?

Грэйнджер с улыбкой ответил:

– Может быть. Спасибо за все, Кертис. Я очень тебе обязан.

– Ерунда, – ответил Беннет. – Ты же знаешь, я всегда сделаю для тебя все, что в моих силах. – Он еще раз пристально взглянул сенатору в глаза и произнес: – Ты стал худеть, Джим, ешь, видно, мало. Давай-ка договоримся, что на той неделе встретимся у нас, а Мэри приготовит то, что ты любишь.

– Спасибо тебе большое за приглашение, я обязательно буду… Задержись только еще на минутку.

Беннет обернулся. Сенатор пребывал в глубокой задумчивости.

– Этот человек, Кризи, – после паузы спросил он, – если бы он чудом оказался жив, что бы ты мог мне о нем сказать?

Прежде чем ответить, Беннет с минуту размышлял.

– Должен тебе сказать, что как только ты вспомнил об этом малом, я тоже заинтересовался им. От французской “Сюртэ” я получил отчет о его деятельности в Иностранном легионе, от бельгийцев и англичан – о том, как он проявил себя в Африке, от ЦРУ – о его подвигах во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже. В ближайшее время должен прийти ответ на мой запрос от итальянских спецслужб, они сообщат, чем он занимался в Италии накануне своей смерти – если верить уважаемому профессору Сатте… Джим, я перешлю тебе все эти отчеты, а ты в свою очередь мне тоже пришлешь что-нибудь вроде небольшого разъяснения по поводу этого дела, чтобы я не чувствовал себя просто мальчиком на побегушках. До встречи на той неделе, Джим. Я позвоню.

Беннет уже положил руку на дверную ручку, когда сенатор снова его остановил.

– Кертис, если все же ему удалось остаться в живых… прошу тебя, скажи мне кратко, одной фразой, что это за человек.

Беннет еще с полминуты пристально смотрел на дверную ручку, потом распахнул дверь, обернулся и произнес:

– Как ты мог понять из моих слов, я внимательно изучил все отчеты об этом человеке, которыми располагаю. Его личность как-то не укладывается в обычные рамки. Он большую часть жизни был наемником, то есть отлаженным и совершеннейшим механизмом для убийства. Но я нутром чую, что, хотя он и наемник, деньги для него не главное.

Сенатор снова повторил свой вопрос:

– Кертис, как бы ты мог его охарактеризовать одной фразой?

Заместитель директора ФБР пожал плечами.