Кэтлин Барбер - Ты спишь?

– Чувак, слышал про убийство Чака Бурмана?

В ушах зашумело, перед глазами все поплыло. Я не слышала имени отца больше десяти лет, и от того, что оно вот так, мимоходом, слетело с губ какой-то тощей девчонки с пирсингом, у меня скрутило живот.

– Ты про подкаст, о котором все гудят? – уточнил ее приятель. – Я подкасты не люблю.

– Этот классный! Поверь. Просто офигенный. Парня признали виновным в убийстве, так? Но доказательства были, как их там, косвенные. Главное доказательство – дочка убитого заявила, будто все видела. Только вот прикол: сперва она говорила, что вообще ничего не видела. Врала, понятно. Но про что именно? Обязательно послушай, реально затягивает.

Поезд уже тормозил перед Корт-стрит, а девчонка все продолжала восхищенно расписывать подкаст. Я впала в прострацию; казалось – не смогу даже от сиденья оторваться, а тем более одолеть лестницу и доползти до квартиры. Я встала, колени подогнулись; с трудом смогла протиснуться сквозь толпу на станции и осилила ступени. Правда, в полубессознательном состоянии выбрала не тот выход, вынырнула на поверхность с другой стороны Боро-Холла и проплелась два квартала в противоположном от дома направлении, прежде чем пришла в себя. Сориентировалась и, кое-как переставляя ноги, дотащила домой себя и сумки.

Вставила ключ в замок, помедлила. За несколько недель после отъезда Калеба я возненавидела тишину, воцарившуюся в квартире. Мне не хватало безобидного беспорядка, было противно смотреть на лежащие на местах вещи. В гостиной я давно не спотыкалась о кроссовки Калеба с раскинутыми в стороны шнурками – словно тоненькими ручками. В ванной больше не стояли чашки с недопитым кофе, из диванных подушек не выглядывали зачитанные до дыр книги, радиоприемник с таймером не исполнял классический рок для пустой спальни. Я ощущала отсутствие Калеба по исчезновению мелких раздражителей, и они бередили мне душу при каждом возвращении домой.

Однако сейчас, когда моя рука с ключом дрожала, а в голове стучало имя отца, я порадовалась уединению. Мне оно было нужно.

Я бросила покупки у двери, позволив вегетарианским гамбургерам медленно размораживаться на полу, и поспешила к ноутбуку. Непослушными пальцами ввела в строку поиска имя отца. Когда увидела результат, к горлу подступил ком. Множество страниц, неимоверный парад из новостных заметок, авторских статей и публикаций в блоге – все датированы последними двумя неделями. Я перешла по первой ссылке. Вот он, подкаст.

Слова «Пересмотр дела: убийство Чака Бурмана» были выведены жирными красными буквами поверх размытой черно-белой фотографии отца. Он использовал этот снимок для работы и выглядел здесь не столько преподавателем колледжа, сколько карикатурой на него: твидовый пиджак, перекошенные очки, густая черная борода. Едва заметный огонек в отцовских глазах окончательно лишил меня сил.

«Папочка…»

Я резко захлопнула ноутбук и спрятала его под кипой журналов. Дышать стало легче: теперь на меня смотрела лишь Ким Кардашьян; смотрела с обложки бульварной газеты, которую я, к своему стыду, купила недавно в ожидании поезда – очередное доказательство того, как мне плохо без Калеба.

Кузина Эллен не ответила на звонок, и я оставила голосовое сообщение с требованием рассказать, что ей известно о подкасте. Двадцать минут просидела на диване, заклиная телефон позвонить, и наконец сдалась. Стала искать себе занятие, чтобы отвлечься: разобрала покупки; вытерла лужу, оставленную на пороге гамбургерами; набрала ванну, не стала ее принимать и спустила воду; начала красить ногти на ногах в мрачный темно-фиолетовый цвет, но бросила после третьего ногтя.

Помогло красное вино. Только влив в себя большой бокал, я сумела кое-как успокоиться и вернуться к сайту с подкастом. Я вновь наполнила бокал и отодвинула журналы. С опаской открыла ноутбук.

Сайт никуда не делся, он по-прежнему рекламировал подкаст, обещающий «пересмотреть» папино убийство. Я озадаченно нахмурилась. Что тут пересматривать? Уоррен Кейв убил моего отца, был признан виновным и сейчас отбывает наказание. Как эта Поппи Парнелл, чье имя вызывает ассоциации с тряпичной куклой, а не с криминальным журналистом, умудрилась сочинить целый сериал?.. Подтрунивая над собой, я подвела курсор к кнопке «Загрузить сейчас» возле первой из двух выложенных серий. Осмелюсь ли я запустить видео? Я в нерешительности покусала губы, сделала еще глоток вина для храбрости и нажала.

Эллен позвонила, как только закончилась загрузка первой серии. Охваченная нездоровым возбуждением, я чуть не сбросила звонок – так хотелось послушать подкаст.

– Эллен?

– Не слушай подкаст.

Я шумно выдохнула – даже не заметила, когда задержала дыхание.

– Там что-то плохое?

– Там сплошной бред. Бред, из которого хотят сделать сенсацию. Вашу семейную трагедию эта псевдожурналистка превратила в шоу. Мерзко. Питер уже изучает, нельзя ли ее засудить – за дискредитацию, или клевету, или как там правильно. Он юрист, он выяснит.

– Серьезно? Думаешь, он может все остановить?

– Питер может достичь успеха во всем, за что берется.

– Например, жениться на женщине, которая младше его в два раза?

– Нашла время для шуток, Джози, – с усмешкой упрекнула Эллен.

– И то верно. Это от нервов. Поблагодари, пожалуйста, своего почтенного супруга за помощь.

– Как только что-то выясню, сразу сообщу. Ты как?

– Ну, во-первых, было не очень приятно узнать обо всем случайно, из разговора каких-то подростков в поезде. Почему ты мне не рассказала?

– Я думала, рассказывать не понадобится. Надеялась, само утихнет, но у Америки явно страсть к таким беспринципным, сенсационным искажениям правды.

– Просто в голове не укладывается. Что мне делать?

– Ничего, – твердо заявила Эллен. – Питер контролирует ситуацию. Да она и сама скоро рассосется. Много ли можно «пересмотреть» в деле, где все очевидно?

Несмотря на решительное предупреждение Эллен – не слушай подкаст! – меня тянуло к ноутбуку, как тянет отковыривать корочку на заживающей ране или дергать заусеницу, пока не пойдет кровь. Я понимала, что ничем хорошим прослушивание не кончится, но хотела – нет, жаждала – выяснить, о чем говорит эта дамочка, Поппи Парнелл. Как она оправдывает «пересмотр» убийства моего отца? Откуда у нее материала на целый сериал? Я могла бы выразить суть дела всего одним предложением: Уоррен Кейв убил Чака Бурмана. Точка.

Я подлила себе вина и снова заскучала по Калебу. Мне безумно не хватало его больших теплых рук, его ласковых заверений – все уладится. Пусть бы он сейчас заварил чай и включил дурацкое телешоу про беззубых алкоголиков. Будь Калеб дома, я чувствовала бы себя спокойно и в безопасности, а не глотала бы в одиночестве вино в темной квартире, охваченная ужасом.