Дэвид Моррелл - Крайние меры

Питтман завел мотор и резко отъехал от тротуара, едва не врезавшись в «БМВ». Позади возмущенно загудел клаксон. Питтман, не обращая внимания, свернул налево, на улицу, где видел Деннинга.

— Как ты думаешь, куда он отправился? — спросила Джилл.

— Не знаю. Видел только, что он двинулся к северу по улице с односторонним движением. Деннинг не стал бы ловить такси за углом, если бы не намеревался двигаться в том направлении. Возможно, мы его догоним.

— Ты уже обогнал два такси. Но как определить, в какой машине Деннинг?

— Я запомнил номер. — Питтман не снижал скорости. — Не вижу. Проклятие. Тебе не кажется, что мы его потеряли?

— Смотри... там!

— Точно! То самое такси.

Питтман немедленно сбросил скорость, установив безопасную дистанцию между «дастером» и такси Деннинга. Теперь водитель не мог догадаться, что за ним следят. Ровно через пятнадцать секунд после того, как Питтман повел машину с дозволенной правилами скоростью, их обогнала полицейская патрульная машина.

— Вечер удач, — прокомментировала Джилл.

— Жажду в это поверить. Куда, дьявол его возьми, он едет?

— Видимо, домой?

— Но он не может жить в самом центре Джорджтауна! У него на это нет денег.

Элегантные городские дома уступили место роскошным особнякам.

Питтман вслед за такси свернул в боковую улицу, вымощенную изрядно побитым красным кирпичом с еще сохранившимися трамвайными путями. Такси остановилось у одного из особняков, в глубине, подальше от проезжей части. Залитое ярким светом здание стояло на вершине небольшого холма. Перед ним находилась обширная, засаженная цветами и деревьями площадка, а вся территория была обнесена невысокой кованой металлической решеткой.

Деннинг вышел из такси и заторопился по бетонным ступеням к роскошному портику с колоннами, напоминавшими Питтману древнегреческие храмы.

— Интересно, кто здесь живет? — произнес Питтман.

— И почему он так заторопился? — добавила Джилл.

Они увидели, как Деннинг несколько раз постучал в дверь, как она открылась и возник слуга в униформе. Деннинг, возбужденно жестикулируя, принялся ему что-то объяснять. Слуга обратился к кому-то в доме, видимо, получил соответствующие указания и впустил Деннинга.

— Что теперь? — спросила Джилл.

— Я устал сидеть в этой треклятой машине. Пришло время наносить визиты.

В ответ на стук дверь открыл все тот же облаченный в униформу слуга. Человек средних лет, склонный к полноте. Появление одного за другим посетителей в вечернее время явно его озадачило.

— Слушаю, сэр.

— Минуту назад сюда вошел человек по имени Брэдфорд Деннинг, — сказал Питтман.

— Да, сэр. — Недоумение слуги заметно усилилось.

— Он не сказал, что ожидает нас?

— Нет, сэр.

Меж бровей слуги пролегла суровая складка.

— Мы с ним. Нам необходимо его увидеть, это крайне важно.

— Джордж? — донесся из глубины дома женский голос. — Кто там?

— Тут какие-то люди, спрашивают вашего гостя, мэм.

Питтман заглянул внутрь дома и увидел высокую стройную женщину лет пятидесяти с небольшим, с коротко подстриженными волосами, тронутыми инеем седины. На ней было платье из дорогого шелка с неглубоким вырезом, настоящее произведение искусства, его голубизна отражалась в сверкавших бриллиантовых серьгах. Выглядела она очень привлекательно, однако туго натянутая кожа на лице свидетельствовала о неоднократном хирургическом вмешательстве косметологов.

Стуча высокими каблуками по полированному паркету из твердых пород дерева, женщина подошла к двери.

— Вы знакомы с Брэдфордом?

— Мы намеревались вместе поужинать.

— Но ему вдруг стало плохо, — вмешалась Джилл. — Сейчас он в порядке?

— По правде говоря, выглядит он просто ужасно. — Лицо дамы посуровело, и она добавила: — Однако о вас он не сказал ни слова.

Питтман с трудом вспомнил имя, под которым представился Деннингу.

— Скажите ему, что здесь Лестер Кинг и Дженнифер.

— Не слушай их, Вивиан. — Позади хозяйки неожиданно возник Деннинг. Мятым носовым платком он стирал блестки пота с лица. — Это репортеры.

Глаза женщины потемнели, и она произнесла явно неодобрительным тоном:

— Ах, вот как.

— Мы не собираемся причинять вам беспокойство, — поспешно заговорила Джилл. — Напротив, хотим помочь.

— Каким образом?

— Брэдфорд Деннинг, вероятно, явился к вам, чтобы рассказать о фактах, которые узнал от нас. Возможно, вы пожелали бы услышать все из первых уст.

Лицо женщины оставалось бесстрастным. Свою подозрительность, сомнения и недовольство она выразила лишь кивком головы и суровым взглядом.

— Входите, — бросила она.

— Не надо, Вивиан, — сказал Деннинг.

Женщина проигнорировала его слова.

— Все в порядке, входите же.

— Благодарю вас, — произнес Питтман.

— Только не вздумайте волновать меня, иначе я попрошу Джорджа вызвать полицию.

Эта угроза подбросила еще немного адреналина в кровь Питтмана, и ему стоило немалого труда скрыть свое беспокойство.

Слуга закрыл дверь, и женщина повела Питтмана и Джилл к двери слева от входа, туда, где стоял Деннинг.

Питтман ожидал увидеть жилище в духе колониальной эпохи, полное антиквариата. Однако просторная комната сверкала хромом и стеклом модерна. На стенах абстрактные полотна — бесформенные пятна красок, призванные передать сложную гамму чувств. Питтману показалось, что это работы Джексона Поллака.

— Хотите что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо.

— "Джек Дэниэлс", — попросил Деннинг.

— Брэдфорд, от тебя и так разило алкоголем, когда ты появился. А я, как ты знаешь, терпеть этого не могу. Хватит с тебя на сегодня.

Деннинг не переставал вытирать раскрасневшееся, истекающее потом лицо.

— Если никто не будет пить, мы можем присесть и обсудить вопрос, ради которого вы трое сюда явились.

— Согласен, — сказал Питтман. — Но прежде всего мне хотелось бы услышать, что скажет Брэдфорд о нашей с ним беседе. Если, конечно, это вас устроит, миссис?..

— Пейдж.

Это имя ничего не говорило Питтману, и на его лице не появилось никаких эмоций.

— Миссис Пейдж играет заметную роль в вашингтонском обществе, — сообщил Деннинг таким тоном, будто знакомство со столь известной личностью возвышало и его самого.

— Совершенно очевидно, что нашим гостям это имя неизвестно, — заметила миссис Пейдж. — Или, что скорее всего, они не питают особого почтения к светскому обществу. — Она не без горечи улыбнулась. — А вот на другое имя, уверена, они среагируют. Это имя — единственная причина редких визитов Брэдфорда в мой дом, и, я полагаю, ваше посещение каким-то образом тоже связано с ним. Я — дочь Юстаса Гэбла.