Уоррен Мерфи - Последнее испытание

— А это... информация из Дельф.

У Римо изменился голос.

— Из Дельф?!

— Да, а что такого? Там прекрасно организована информационная служба.

Римо что-то буркнул невразумительное, а потом сказал:

— Передаю трубку Чиуну. Он не хочет, чтоб я знал ее имя.

Когда мастер Синанджу взял трубку, Харолд В. Смит шепотом сообщил ему имя.

Кореец удовлетворенно кивнул:

— Прекрасный выбор! Лучше и быть не может. Ваши оракулы невероятно дальновидны.

— Но я выбрал имя буквально наугад.

— Тогда это чудесный, просто замечательный «наугад»! — воскликнул Чиун и положил трубку.

Глава КЮРЕ тотчас вернулся к своим занятиям. Мирить Римо с Чиуном, вмешиваться в их отношения нет никакого смысла. Эти двое прекрасно ладили. О, они всегда умели договориться между собой. Всегда! Так почему на этот раз должно быть иначе?

Роксана Роиг-Элефант невероятно страдала. Причем страдала всю свою жизнь.

Страдала в детстве, полном невыразимых горестей и унижений, о коих она столь красочно повествовала на всю Америку в различных ток-шоу от «Копра Айнисфри» до «Викки Лох», когда ее рейтинг стал катастрофически падать.

Страдала от бесконечных посягательств и домогательств всевозможных личностей, о чем Америка услышала в передаче «Нэнси Джессика Рапунзель».

Страдала, ведя двойную жизнь клоунши-комедиантки и тайной провокаторши, о чем шокированный мир впервые узнал из передачи «Ротонда».

Страдала, обвиняя родную сестрицу в том, что та пыталась вовлечь ее в некую организацию, исповедовавшую культ сатаны, о чем поведала в передаче «Бил Такехоу».

Появляясь на экране телевизора, она всякий раз приподнимала завесу над очередным горьким и мрачным эпизодом своей жизни, а потому ток-шоу «Роксана» стало телевизионным хитом года. И Америка раскрыла ей свои материнские объятия.

Теперь же несчастная Роксана Роиг-Элефант действительно глубоко и искренне страдала.

— О-о-о-й! У-у-у-у!.. — стенала она, словно раненая корова, когда шестидюймовая игла шприца вонзилась в ее жирный бок. — Черт, до чего же больно!

— Но вы же сами просили, Роксана, — извиняющимся тоном произнес врач.

— Я не просила делать мне больно, шарлатан вы эдакий!

— Я ваш врач, а не шарлатан. И не хотел бы, чтобы вы отзывались о моей профессии неуважительно!

— А мне хотелось бы, чтоб вы хоть чуточку вникали в мои проблемы!

— Погодите минутку. Мне надо наполнить шприц.

— Смотрите, не забудьте проспиртовать иглу! Мне вовсе не улыбается подцепить СПИД. У меня и без того проблем хватает.

Врач потянулся к черному чемоданчику, а Роксана тем временем схватила оправленное в золотую рамку ручное зеркальце и поднесла к лицу.

Мешков под глазами не было. Она не знала, радоваться этому обстоятельству или огорчаться. Если мешки никогда больше не набухнут, стало быть, она не напрасно вбухала в лечение такую сумму. С другой стороны, пусть только возникнет хотя бы малейшая отечность — у нее появится прекрасная возможность прищучить этого ублюдка хирурга в суде. Этого придурка, который делал ей пластическую операцию! Он ободрал ее как липку, и, хотя выполнил свою работу безукоризненно, Роксане все равно не помогло. Ее последний муж удрал к другой.

— Это несправедливо... — простонала она.

— Что именно? — спросил врач.

— Жизнь. Жизнь несправедлива.

— Понимаю, — рассеянно кивнул врач и наполнил шприц перганоналом, мощным женским гормоном, от которого настроение у Роксаны колебалось, точно маятник. Нет, слабо сказано! Словно пятисотфунтовая горилла, раскачивающаяся на люстре.

— Я хочу, просто мечтаю забеременеть! Почему мне никак не удается?

— Но, дорогая, вам же лет десять как перевязали трубы! — напомнил врач.

— Значит, это все из-за труб?

— В общем, да.

— Господи, так в чем проблема? Надо развязать, и дело с концом!

— Я предупреждал вас, что явления, вызванные подобной операцией, необратимы.

— Но я же заплатила за нее чертову уйму денег! А теперь поглядите — у меня вся задница в морщинах! И все из-за того, что я проявила слабость и позволила какому-то мяснику и шарлатану копаться у себя в кишках!

— Так, сейчас второй укольчик...

— Проработайте вокруг татуировки.

— Какой именно?

— Ах, да любой! Не хочу, чтоб на татуировках появлялись морщины. В следующем месяце мне предстоит сниматься на обложку «Вэнити Фэр» [32] Журнал, издававшийся в Нью-Йорке с 1983 года. Позднее влился в «Вог». .

— О Господи! — пробормотал врач.

— Что такое? Что случилось? — Роксана так и завертелась на месте, а потом звучно шлепнула себя по бедру. — Вам что, не нравится моя задница? Всем нравится, а вам, значит, нет?

— Э-э... Слишком уж пестрит. — Врач перевел взгляд на обнаженную спину пациентки. К сожалению, и спина являла собой не слишком привлекательное зрелище: вся в прыщиках и мелких гнойничках.

Тут настроение у Роксаны резко упало.

— Много вы понимаете! Ладно, хватит тянуть резину, давайте делайте укол. Мне не привыкать. Уколов я не боюсь. Давно сижу на героине.

Игла медленно вошла под кожу. Врач надавил на поршень, и содержимое шприца стало перетекать в тело Роксаны Роиг-Элефант, в то время как она, лежа на животе и поскрипывая вставными зубами, вдруг снова завела свою пластинку.

— Жизнь так несправедлива! Я хочу иметь детей. Хочу познать истинное счастье материнства!

— А как, между прочим, поживают дети от вашего первого брака? — ехидно осведомился врач.

— О, они уже давно выросли! И только и делают, что качают из меня деньги; Забыть бы о них! Они не в счет, потому что родились от полного придурка и ничтожества! Ведь тогда я еще не была знаменита. А теперь хочу маленького! По крайней мере он не будет огрызаться, разговаривая со мной.

Закрывая свой чемоданчик, врач заметил:

— Счет оставлю вашему личному секретарю.

— Валяйте. Но смотрите, если эти ваши гормоны не сработают, я вас по судам затаскаю!

— И вам тоже всего доброго, Роксана, — кивнул врач и вышел из фургона-гримерной, стоявшего на автостоянке «Омниверсел Студиос» в Северном Голливуде, штат Калифорния.

Роксана Роиг-Элефант коснулась яблочно-розовой щекой подушки и пробормотала:

— И все-таки жизнь чертовски несправедлива! Ведь я практически миллиардерша, а такая простая вещь для меня недоступна!

— А чего бы тебе хотелось, Роксана? — вырвался у нее изнутри чей-то незнакомый голос.

Взяв зеркальце, Роксана продолжила игру:

— Понятия не имею. Знаю одно: такого у меня еще не было. А тебе чего надобно, альтер эго?

— Секс. Много секса.

— И мне тоже. Но Стадли сейчас здесь нет.

— Скверно... — протянул голосок.

— Слушай, неужели разносторонняя личность может заниматься сексом сама с собой? — спросила вдруг Роксана.