Алистер Маклин - Прощай, Калифорния!

– Вы, должно быть, Джордж Грин, – обратился к нему Райдер.

– А вы – сержант Райдер. Мне позвонили из конторы.

– Вы все время прослушиваете ее телефон?

– В этом нет необходимости. Здесь установлен очень умный жучок. – Он постучал по прямоугольному основанию своего аппарата. – Как только девушка поднимает телефонную трубку, эта маленькая коробочка издает звяканье и разговор автоматически записывается.

– Мы сейчас с ней немного поговорим, а потом под благовидным предлогом оставим на пару минут одну. В наше отсутствие она может в панике броситься звонить по телефону.

– Я сделаю все, что нужно.

Беттина Айвенхоу проживала в удивительно хорошеньком домике. Конечно, он был маловат по сравнению с особняками Донахью и Левинтера, но все же достаточно велик, и это невольно наталкивало на мысль, что двадцатидвухлетняя секретарша очень хорошо себя обеспечивает – или кто-то очень хорошо ее обеспечивает.

Девушка открыла дверь и опасливо посмотрела на троих мужчин на крыльце.

– Мы из полиции, – сказал Паркер. – Можно побеседовать с вами?

– Из полиции? Наверное, можно. То есть конечно можно.

Она провела их в гостиную и села на диван, подобрав под себя ноги. Райдер, Паркер и Джефф опустились в кресла. Беттина выглядела милой, скромной и застенчивой, однако это еще ни о чем не говорило: в постели Левинтера, прикованная к нему наручниками, она тоже выглядела милой и скромной, но едва ли застенчивой.

– У меня... у меня что, неприятности?

– Надеюсь, что нет. – У Паркера был низкий гулкий голос, один из тех редких голосов, которые могут звучать одновременно сердечно, убедительно и грозно. – Мы собираем среди населения кое-какую нужную нам информацию. К нам поступили заявления, и уверяю вас, вовсе не голословные, о системе взяточничества, в которой участвуют с одной стороны иностранцы, а с другой – несколько высокопоставленных чиновников нашего штата. Года два назад корейцы потратили миллионы, можно подумать, по доброте душевной. – Он вздохнул. – А теперь этим занимаются русские. Как вы понимаете, я не могу вдаваться в детали.

– Да-да, понимаю, – произнесла девушка, хотя было ясно, что она ничего не понимает.

– Давно вы здесь живете? – Сердечная доверительность постепенно исчезала из голоса Паркера.

– Пять месяцев, – коротко ответила девушка, проявляя осторожность. – А что?

– Вопросы буду задавать я. – Паркер неторопливо оглядел комнату. – У вас очень славный домик. Кем вы работаете, мисс Айвенхоу?

– Секретаршей.

– Давно?

– Два года.

– А до этого?

– Училась в Сан-Диего.

– В университете штата Калифорния?

Вместо ответа последовал кивок.

– Но бросили учебу?

Еще один кивок.

– Почему?

Она явно затруднялась с ответом.

– Не забывайте, мы все можем проверить. Провалились на экзаменах?

– Нет. Просто я не могла себе позволить...

– Не могли себе позволить? – Паркер вновь огляделся по сторонам. – И тем не менее за два года, работая секретаршей, причем начинающей, вы смогли позволить себе поселиться здесь? Любая секретарша вашего уровня может позволить себе в лучшем случае лишь отдельную комнату. Или же она вынуждена жить с родителями. – Он постучал себя пальцами по лбу. – Ну конечно! Ваши родители, должно быть, очень отзывчивые люди. И щедрые.

– Мои родители умерли.

– Мне очень жаль. – По голосу, однако, этого не чувствовалось. – Значит, кто-то другой проявляет щедрость.

– Я ни с кем не связана. – Она сжала губы и опустила ноги на пол. – Я отказываюсь отвечать на вопросы, пока не поговорю со своим адвокатом.

– Судья Левинтер сегодня не подходит к телефону. У него прострел.

Это ее доконало. Она бессильно откинулась на подушки, такая ранимая и беззащитная. Возможно, это была умелая игра, а возможно, и нет. Если Паркер и почувствовал к ней что-то вроде жалости, то виду не подал.

– Вы ведь русская, верно?

– Нет. Нет. Нет.

– Да, да, да. Где вы родились?

– Во Владивостоке. – Она сдалась.

– Где похоронены ваши родители?

– Они живы. Вернулись в Москву.

– Когда?

– Четыре года назад.

– Почему?

– Думаю, их просто отозвали.

– Они натурализовались?

– Да. Очень давно.

– Где работал ваш отец?

– В Бурбанке.

– Значит, в фирме «Локхид».

– Да.

– Как вы устроились на эту работу?

– По объявлению. Требовалась секретарша, знающая русский и китайский языки.

– И много народа пришло по объявлению?

– Только я.

– Надо понимать, у судьи Левинтера имеются частные клиенты?

– Да.

– Включая русских и китайцев?

– Да. Иногда переводчик требуется во время судебного разбирательства.

– Приходилось ли вам переводить для него в нерабочее время?

Беттина заколебалась.

– Иногда.

– Военные материалы? Русские, разумеется. И шифрованные.

– Да. – Ее голос упал почти до шепота.

– А также материалы, касающиеся погодных условий?

Ее глаза широко раскрылись.

– Откуда вам это известно?

– Неужели вы не понимали, что здесь что-то не так? Что это, возможно, предательство? И за него полагается тюремное наказание?

Девушка положила руку на спинку дивана и уронила на нее светловолосую голову. Она ничего не ответила.

Райдер спросил:

– Вы любите Левинтера?

Девушка явно не узнала голоса, который слышала прошлой ночью.

– Да я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – Ее голосок дрожал, но прозвучавшая в нем страсть заставляла поверить ей.

Райдер встал и кивнул головой в сторону двери. Паркер сказал:

– Мы сейчас пройдем к машине и свяжемся с полицейским участком. Вернемся минуты через две.

Трое мужчин вышли из дома. Райдер констатировал:

– Она терпеть не может Левинтера, а я, Дейв, тебя.

– Значит, нас двое таких.

– Джефф, иди проследи, чтобы агент ФБР не пропустил ее разговор по телефону, хотя это, конечно, пустая трата времени.

Джефф отошел к другой машине.

– Бедняжка, – покачал головой Паркер. – Представь на ее месте Пегги.

– Именно об этом я и говорю. Отец, скорее всего, занимается промышленным шпионажем. Вызвали его в Россию для отчета, а теперь держат там, чтобы заставить ее работать. Наверняка и мать тоже у них. Зашантажировали девчонку до смерти. Кстати, мы можем сообщить об этом нашим суперагентам в Женеве, пусть попробуют что-нибудь с этим сделать. Она умница. Готов поспорить, она помнит все сводки погоды, что передавали русские, и не только.

– Может, с нее достаточно, Джон? А что будет с ее родителями?

– Думаю, ничего. Тем более если туда просочатся сведения, что она арестована, исчезла или содержится в тюрьме – именно так они поступили бы с девушкой в подобном случае.

– Но наша великая американская демократия не позволяет нам так действовать.