Эрик Ластбадер - Ниндзя

Поезд спустился под уклон и стал замедлять ход. Старик поднялся и поклонился попутчикам, сцепив руки на плоском животе.

— Моя станция, — прошептал он. — Пора выходить.

— Эй! — спохватился Николас. — Подождите! В своем нетерпении он позабыл о вежливости. В его голосе не было того уважения, которое молодой человек должен выказывать старшим. Но это не имело значения, потому что старик уже исчез в конце вагона, и поезд с шипением и свистом остановился. Николас плюхнулся на сидение рядом с Юкио.

— Слишком поздно, — вздохнул он. — Слишком поздно. Поезд набирал скорость на последнем участке пути к Симоносэки. В вагоне было тихо. Даже Юкио молчала, разглядывая свои руки.

Ночь была объята пламенем. Они проезжали недалеко от одного из южных городов, превращенных в сплошной огромный нефтеочистительный завод. Исполинские языки пламени лизали ночное небо: это походило на солнечную корону в каком-то дьявольском танце. Казалось, в таком месте не могут жить и работать люди; какой-то кошмарный пейзаж, без конца и края. Они ехали, а красные и оранжевые огни все так же взмывали над темными силуэтами зданий.

— Что ты думаешь о рассказе этого старика? — спросила Юкио.

Николас отвернулся от окна.

— Что?

— Этот старик... ты ему поверил? Почему-то Николас подумал о Со Пэне.

— Да, — сказал он.

— А я нет. — Юкио закинула ногу за ногу, совсем по-американски. — Такого в жизни не бывает.

Они провели ночь в Симоносэки, так близко от воды, что даже слышали ее, хотя все вокруг покрывал густой туман. Глухие гудки казались в ночном воздухе таинственными и мрачными.

Голова Юкио лежала у него на груди, и волосы, как веер, раскинулись по его бледному телу. Николас чувствовал ее тяжесть, ее тихое мерное дыхание. Он думал о том, что в ней с такой силой привлекало его, и не понимал, почему для него так важно знать ответ на этот вопрос.

Юкио зашевелилась, и Николасу показалось, что она — часть его собственного тела.

— Что cлyчидocь? — спросил он.

— Ничего, — прошептала Юкио. — Я думала об одной истории, которую когда-то рассказывала мне мама. Только ее одну я и помню. Хочешь послушать?

— Да.

— Ну так вот. Давным-давно в замке Року-но-мия жила одна девочка. Никто уже не знает, где находится этот замок (так говорила мне мама). После смерти родителей ее воспитывала няня. Прошли годы, и девочка превратилась в прекрасную молодую женщину.

Как-то вечером ее представили одному человеку, и с тех пор он стал часто бывать в замке, а она радушно принимала его.

Но долгими днями, когда женщина в одиночестве гуляла по саду, она размышляла о силе судьбы. Она думала, что ее счастье зависит от этого человека, пожимала плечами и смутно улыбалась солнцу.

По ночам женщина лежала рядом со своим возлюбленным и не чувствовала себя ни счастливой, ни несчастной, потому что ее радости были быстротечными.

Но однажды даже этому настал конец. Возлюбленный женщины печально сообщил ей, что его отец получил назначение в другую провинцию, и он должен следовать за ним. “Но, — пообещал он, — это продлится только пять лет. После этого я снова вернусь к тебе. Прошу, дождись моего возвращения”.

Женщина заплакала, видимо, не столько из-за любви к нему, сколько от мысли о расставании.

Через шесть лет все переменилось в замке Року-но-мия. Тот человек не вернулся, все деньги растаяли, и слуги один за другим покинули замок. Женщина и ее няня были вынуждены перебраться в старый заброшенный дом.

Теперь они питались только рисом, а огромные щели в деревянных стенах дома пропускали ветер и дождь. Тогда няня обратилась к своей госпоже с мольбой “Извините меня, госпожа, но ваш возлюбленный покинул вас. Один человек недавно спрашивал меня о вас. У нас почти не осталось денег, и поэтому...”

Но женщина не стала ее слушать. “Мне не нужны новые приключения” — сказала она. — Я хочу только смерти”.

В ту минуту, далеко оттого места, ее прежний возлюбленный лежал в постели со своей женой. Он вздрогнул и сел в темноте со словами: “Ты слышала?”

“Ложись спать, мой господин, — сказала ему жена. — Это лишь цветы вишни падают на землю”.

Спустя год этот человек вместе со своей женой и челядью отправился в Року-но-мия. По дороге они остановились на постоялом дворе, чтобы переждать непогоду, и он послал оттуда несколько записок своей былой возлюбленной. Но все записки остались без ответа, и тогда, задетый молчанием, человек оставил жену в доме ее отца, а сам отправился в замок.

Он едва не прошел мимо замка, настолько там все изменилось. От больших ворот, которые были ему так хорошо знакомы, остались лишь унылые столбы, торчавшие из глинистой земли. Не нашел человек и высоких синих лакированных тории , вокруг которых он бродил с возлюбленной детом и весной.

В замке никого не было. Какой-то ужасный ураган до основания разрушил левое крыло, да и от самого замка немного осталось. В старом доме, неподалеку от замка, человек нашел изможденную монахиню, которая назвалась дочерью одного из слуг. Он спросил ее, где теперь госпожа, но она ответила: “Увы, господин, этого никто не знает”.

Он продолжал поиски, но никто в округе не мог ему помочь. Однажды темной дождливой ночью человек остановился на перекрестке дорог вместе с одним монахом. Вдруг он услышал голос, который показался ему знакомым, и заглянул в щель старого дома. Там, на полу он увидел иссохшую женщину, в которой сразу же узнал свою возлюбленную. Вместе с монахом он бросился к ней и вгляделся в ее лицо. Она, несомненно, умирала, и человек попросил монаха прочитать над ней сутру. “Призовите будду Амида”, — попросил ее монах. Женщина ответила; “Я вижу сияющую колесницу... Нет, это золотой лотос”. “Прошу вас, госпожа, — умолял монах, — вы должны обратиться к будде Амида. Иначе мы не сможем просить о переселении вашей души. Вы должны воззвать к нему всем сердцем”. “Я ничего не вижу, — закричала женщина. — Только мрак”. “Госпожа...” — “Мрак и холодный ветер. Черный холодный ветер”.

Монах хлопотал над несчастной, а тот человек молился будде Амида. Постепенно крики женщины утихли и растворились в порывах ветра.

Какое-то время Юкио молчала.

— Это конец?

— Не совсем. Через несколько дней, в полнолуние монах сидел на том же перекрестке, кутаясь от холода в свой потрепанный плащ.

Мимо проходил какой-то самурай и напевал песенку. Увидев монаха, он присед рядом с ним. “Это то самое место? — спросил самурай. — Говорят, возле замка Року-но-мия по ночам можно услышать женский плач. Что ты об этом знаешь?”

“Слушай”, — коротко ответил монах, и самурай прислушался. Он не слышал ничего, кроме обычных ночных шорохов. Но вдруг ему показалось, что раздался горький женский плач. “Что это?” — изумился он.