Эрик Ластбадер - Кайсё

Рената коснулась его руки и сказала так тихо, что даже шум деревьев казался более громким.

— Последний секрет, оставленный мне моим сыном, это имя человека, который был его силой, его источником информации. — Она наклонилась ближе к нему и прошептала ему на ухо: — Даже Маргарита этого не знает. Я обещала Доминику, что никогда не повторю того, что он сообщит мне по секрету. Но события нынешних дней заставляют меня назвать его имя, чтобы спасти его жизнь. Нишики — это Микио Оками, Кайсё, глава всех оябунов японской якудза.

Когда До Дук натянул на голову маску из силиконополикарбоната, он ощутил, будто его тело и кровь, кожа и кости были соединены с лицом, состоящим из дыма и мечты. Одним словом, он чувствовал себя в безопасности. «Я хочу, — сказал он про себя, — чувствовать». Способность чувствовать — это то, что шаман нунги Ао отнял у него во время длинной и трудной церемонии посвящения в горах Вьетнама. В то время молодой До Дук не отдавал себе отчета в этом. Но даже если бы он и знал, разве стал бы он возражать, видя в перспективе тот блестящий новый мир, который Ао предлагал ему? Это тогда не имело значения. Такой вопрос, в основном метафизический по своей сути, никогда бы не возник в голове юного До Дука.

Способность чувствовать — именно это он пытался так усердно вобрать в себя из своих жертв, самыми последними из которых были покойная Джинни Моррис и Маргарита Гольдони де Камилло. Но даже он должен был признать в своих лихорадочных воспоминаниях, что Маргарита была необычным существом. Он не смог убить ее, не смог, потому что не хотел делать этого. Впервые До Дук понял тогда суть правды природы, хотя в тот момент он понял это только для данного, совершенно отличного от всех других случая и лишь в той ее части, которая касалась Маргариты. Этой сутью было — убить другое человеческое существо означает уменьшить каким-то таинственным образом сущность своей собственной души.

Часто, после того как он отпустил ее, он чувствовал ее рядом с собой — ее мягкую кожу, опьяняющий аромат тела под мышками, обратные стороны ее колен, коралловые складки между ног. Вначале он сумел убедить себя, что эта связь существует из-за того, что он взял у нее тайно, без ее ведома и прячет у себя внутри, как устрица, удерживающая внутри себя растущую жемчужину. Но это чувство включало в себя и страх, увертливый, как уж, плавающий чуть-чуть ниже уровня сознания.

Он не боялся ни диких зверей, ни черной магии, но растущее понимание его связи с Маргаритой, несомненно, пугало его. Во-первых, он уже не был одинок во Вселенной, во-вторых, его мысли о ней были зачастую такой силы, что он забывал обо всем остальном. Эти реальные аспекты действительности были совершенно чужды ему, были такими же абсурдными и ужасающими, как для других волшебство, которым он владел.

Он поднял руки, чтобы сделать последние мелкие уточнения для полной подгонки маска. Клейкий состав собственного производства сливал полимеры с его кожей так, что он мог коснуться кожи маски и чувствовать, что трогает свою кожу. Так и должно было быть. Какой смысл в маске, если она изменяет тебя?

Он высунул язык, посмотрелся в зеркало. Он облизал губы, свои или маски? Во всяком случае, губы Николаса Линнера. Он добудет информацию, которую хотят получить от Линнера его хозяева, и тогда он сможет делать все, что захочет, со своим пленником. Какая удача, что он повстречал адепта Тау-тау! Как только До Дух обнаружил действительную натуру Линнера, он весь задрожал внутри от мысли, что сможет пробить брешь в неизвестность, вступать на путь, которого избегал даже старый Ао.

До Дук вызовет свой талисман, священную белую сороку, и с ее помощью откроет запретные Шестые ворота. Он отбросит свою собственную обреченную душу и возьмет душу Линнера, высосав ее из него и оставив лишь высохшую оболочку с лицом До Дука.

Таким образом он сможет уничтожить свою собственную историю.

Но его мысли о триумфе были недолговечны, так как призрачное присутствие Маргариты вновь дало о себе знать. Он упал на колени.

— О, Будда, помоги мне, — прошептал он губами, которые не были его собственными. Что ему делать? Вся его сила, его волшебство была бессильны изгнать память о ней. Но это было больше чем память, он был повержен какой-то машиной неизвестной ему конструкции.

Его потребность в ней выходила за пределы вожделения или желания. Одно это ставило его в тупик и приводило в ярость. Вместо устрашающего чувства рухнувшей обособленности появилось еще более ужасное — растущее интуитивное ощущение, что без нее он больше не сможет вдыхать воздух в свои легкие.

Настудило время, когда надо было уйти от зеркала. Он встал на ноги, собрал всю свою энергию, чтобы уничтожить радужную химеру Маргариты, извивающуюся вокруг его души. На одеревеневших ногах он подошел к металлической клетке, которую соорудил внутри фабрики роботов.

Как только он отомкнул дверь и вошел внутрь, его ум наполнился импульсами, исходившими от дремлющего мозга Николаса Линнера.

До Дук включил галогенные прожекторы и, направив их на лицо Николаса, резко ударил его по щеке, потом по другой. «Нет ничего удивительного в том, что он дремал и просыпался», — подумал До Дук. Количества яда, которое он впрыснул ему в Париже, было бы достаточно, чтобы свалить стадо буйволов. Но, учитывая силу мозга Николаса, у него не было выбора. В этом случае большая доза лекарства лучше, чем меньшая.

Он дотронулся кончиками пальцев до лба и щек Николаса, проверяя, насколько плотно подошла маска. Действительно, было просто удивительно, что сегодня могут сделать компьютеры. Серия фотографий превращается в топографическое изображение, затем трехмерный портрет сводится к сложной формуле нулей и единиц, которая вводится в компьютер, превращается из формулы в практически реальную копию оригинала и затем формируется в маску, выходящую из мозга компьютера так, как, думал До Дук, Афина появилась, полностью сформировавшись, из головы Зевса.

Подгонка маски была превосходной, связующее вещество сделало все, что было необходимо. На коже были поры, луковки волос, пятна, родимые отметки, все детали. Осязание и плотность ткани были как естественные, даже близкий человек не сомневался бы в том, что это кожа. Пока верхний слой не поврежден, можно плавать в этой маске, принимать душ или заниматься любовью. Не будет чувствоваться никакой разницы.

Глаза Николаса заморгали и открылись, начали концентрироваться на предметах. До Дук повернул зеркало таким образом, чтобы его пленник мог видеть собственное лицо.

Как только темные глаза Николаса остановились на нем. До Дук почувствовал приступ головокружения. Он вцепился пальцами в бицепс пленника, чтобы удержаться и не упасть на колени. Своими ноздрями он почувствовал Маргариту. Она представилась ему лошадью, в шкуру которой он зарылся своим лицом. Поглощенный ее видением, он заскрипел зубами и, собрав, как учил его Ао, всю свою умственную силу, привязал ее навязчивый образ к дереву в лесу его разума. Если бы кто-то вонзал нож в его грудь в этот момент, он почувствовал бы меньшую боль, чем испытывал сейчас. Он ощущал себя существом, которое смотрится в зеркало только для того, чтобы обнаружить, что оно стало просто гниющим трупом.