Эрик Ластбадер - Шань

Как ни странно, они не ощущали прохлады позднего весеннего вечера, словно тепло, царившее в комнате с исписанными стенами, продолжало согревать их и здесь. Больше того, им постепенно становилось жарко, как бывает в солнечный летний полдень, так что даже пот выступил на их лицах.

Чжилинь украдкой наблюдал за Сеньлинь. Ее неподвижный взгляд был устремлен в пространство на нечто, видимое только ей. Словно находясь в трансе, она сделала шаг вперед, затем еще один и так до тех пор, пока не подошла вплотную к магическому колодцу. В бледном свете луны Чжилинь увидел, что ее руки легли на верхние камни ограды, окружавшей колодец. Невыразимо медленно она наклонилась вперед до тех пор, пока ее голова не свесилась над громадной, зияющей пастью, более черной, чем сама чернота.

У Сеньлинь перехватило дыхание. Она изо всех сил пыталась вздохнуть, но ее легкие отказывались работать, как если бы она очутилась вдруг в открытом космосе. Она уже не слышала таинственных заклинаний Фачжаня, но, скорей, ощущала их. Его слова накрывали ее, точно плащом, и вместе с тем вытягивали ее из самой себя. Похожее ощущение она пережила предыдущей ночью, когда тела, ее и Чжилиня, слились в нерасторжимом объятии, осененном раскатами грома и всполохами молний.

Ей казалось, что у нее в голове появилось отверстие и нечто — часть ее самой — стало медленно выходить наружу. Она почувствовала боль и вдруг поняла — поняла, как понимают не вызывающую сомнений истину — что внутри нее есть кто-то еще.

Именно этот кто-то, а не дом Фачжаня, и даже не ксинь чжинь , был источником зла, присутствие которого она ощущала все это время. И этот кто-то внушал ей чувство опасности. Опасности, угрожавшей ему, а не Сеньлинь.

Ее глаза наполнились слезами, но она лишь стиснула зубы. Мучения, невероятно болезненной судорогой сводившие ее внутренности, были неописуемы. Словно чьи-то острые когти мертвой хваткой впивались в ее тело изнутри. Она попыталась закричать, но не смогла.

Склонившись над магическим колодцем, она раскачивалась из стороны в сторону и непременно свалилась бы в его бездонную утробу, если бы неведомая сеть, свитая Фачжанем, не удерживала ее.

Внезапно ослепительная вспышка сверкнула в ее мозгу, и Сеньлинь на мгновение перенеслась назад, во времена покорения Пекина врагами династии Мин. Она заново переживала зверства, чинимые захватчиками над побежденными, и кровавый, ужасный конец императорской династии. Она увидела супругу императора и узнала лицо генерала Ли Чжи Чена, бывшего некогда ее любовником, а теперь ставшего смертельным врагом.

Одним страшным ударом прикончив правителя Китая, Ли Чжи Чен взял ее на руки и швырнул на другой конец комнаты. Она вытащила из ножен кинжал, висевший у нее на груди, и кинулась на изменника. Однако тот лишь рассмеялся в ответ и так сильно ударил ее по лицу, что она выпустила оружие из пальцев. Тогда он сам набросился на нее. Он взял ее силой, затем, отдохнув, изнасиловал еще раз. Удовлетворив свою похоть, он отдал несчастную в руки солдат, набившихся в комнату. Тех не пришлось долго уговаривать.

Она умирала долго. В конце концов, жизнь покинула ее физическую оболочку, но не душа, которая, вырвавшись на свободу, жаждала мести. Все ее мысли и чувства бесследно исчезли, уступив место одному — единственной и неутолимой страсти.

Разумеется, Чжилинь узнал обо всем этом позже. Однако он видел, как билась в страшных конвульсиях Сеньлинь, не отходившая от колодца. Когда она подняла голову, Чжилинь ужаснулся при виде ее рта, открытого гораздо шире, чем, как он полагал, допускает анатомия человека.

Вдруг перед ним вспыхнул яркий, обжигающий глаза бело-голубой свет. Зрение Чжилиня помутилось, и он уже не мог разобрать, видит ли он на самом деле или все это только в его воображении...

...дым столетий тонкой, вьющейся струйкой выходил изо рта Сеньлинь. Поднимаясь вверх, он плыл по воздуху, и вдруг Чжилинь почувствовал тяжелую струю тошнотворного, сладковатого запаха, описанного накануне Сеньлинь и так хорошо знакомого Чжилиню после долгих лет войны. Запах горящего человеческого мяса.

Облачко дыма стало приобретать правильную форму. Еще несколько мгновений, и проступили очертания фигуры молодой женщины. Они становились все более отчетливыми, пока наконец не стали видны большие, круглые глазницы и впадина на месте носа, какую можно увидеть на голом черепе.

Призрак обладал и руками, заканчивавшимися пальцами, или, принимая во внимание обычаи представителей династии Мин, скорее ногтями, чуть ли не полуметровой длины. Однако туловище у нее было узким и извивающимся, как у змеи.

Пораженный Чжилинь наблюдал за тем, как змеиное тело обвивается вокруг плеч Сеньлинь, а затем ее шеи и головы.

Он вскрикнул, и в то же самое мгновение Фачжань шагнул в сторону, так что из-за его спины показалась пасть зеленого дракона, как он сам назвал эту каменную глыбу.

Чжилинь ощутил дуновение ветра и посмотрел на верхушки деревьев. Однако те оставались неподвижными, какими были все время с тех пор, как мастер фэн-шуй привел своих гостей в сад.

Лишь тогда Чжилинь заметил, что этот странный ветер — студеный, точно вода незамерзающего ручья в морозную зиму, дул из одной из горизонтальных щелей, рассекавших поверхность зеленого дракона.

Отвратительный призрак, бывший частью Сеньлинь и теперь пытавшийся убить её, почуяв ветер, повернул голову.

Затем настал черед воды. Она хлынула обильными струями, как во время ливня, с той лишь разницей, что лилась в горизонтальном направлении.

Ледяной поток ударил в лицо призраку. Дым клубился; брызги летели во все стороны; ветер пел свою грозную песню. В дрожащем воздухе что-то горело.

Раздался жуткий вой, вслед за которым наступило неестественное молчание. Призрак исчез и, казалось, унес с собой тепло, согревавшее их до последней секунды. В саду воцарились покой и тишина. Серебряный рожок луны струил свой призрачный свет на землю.

Фачжань помог Чжилиню подняться с земли. Тот, всмотревшись в глаза мастера фэн-шуй, спросил:

— Что это было?

Фачжань улыбнулся. Слегка приоткрыв свое странное одеяние, он промолвил.

— Видишь, Великий Лев, этот ряд серебряных пуговиц на изнанке моего плаща? Ничто не изменилось.

— Неужели я видел...

— Ничто не изменилось, — повторил Фачжань.

— А что Сеньлинь?

— Сад в вашем распоряжении. Делайте, что вам захочется. Магический колодец больше не проснется сегодня.

Оставив их, он направился к дому. Чжилинь, придя в себя, подошел к все еще дрожавшей Сеньлинь. Она по-прежнему держалась руками за каменную ограду колодца, но, почувствовав приближение Чжилиня, повернула голову. Он увидел, что ее глаза прояснились.