Эрик Ластбадер - Французский поцелуй

— Не забыл.

— Это хорошо. — Логрази подул на озябшие руки.

— Однако имеется одно «но». — Мильо достал из кармана пальто конверт из бурой бумаги и подал его Логрази.

— Что это?

— Сами посмотрите, — предложил Мильо. Он понимал, что его вынуждают принимать отчаянные меры, но с этим ничего не поделаешь. Волшебник дергает за веревочки, просто не оставляя ему выбора.

Когда Логрази достал из пакета первый из черно-белых снимков, очень зернистых из-за большого расстояния, с которого производилась съемка, и из-за плохого освещения в комнате, где находились в тот момент Логрази и Волшебник, Мильо сказал:

— Я мог послушно выполнять ваши приказания до того, как в мои руки попали эти снимки. До этого правила игры были мне понятны и я знал, по какую сторону забора нахожусь.

М. Логрази стоял неподвижно, как столб. Было даже трудно сказать, дышит ли он еще.

— Теперь все переменилось, — подытожил Мильо. — Теперь надо начинать все сначала, чтобы наше деловое сотрудничество могло продолжиться.

Лицо Логрази было по-прежнему непроницаемым.

— Это вас не касается. — Он так внимательно изучал фотографии одну за другой, словно пытался найти в нерезком изображении лица Волшебника ответ на незаданный вопрос: откуда они у Мильо.

— Вот как? — сказал Мильо, постепенно оживляясь от такого разговора. — Тогда скажите мне, к кому мне обращаться за помощью, если, выполняя ваши необдуманные приказы, я попадусь в руки Интерпола?

— Я вам уже говорил. Вам нечего бояться Интерпола.

— Конечно, мафия могущественна, — возразил Мильо. — Но не настолько могущественна, чтобы контролировать Интерпол.

— Ну и что из всего этого следует? — осведомился, наконец, Логрази, возвращая фотографии.

— А то, что я хочу знать, на кого вы в самом деле работаете. Поскольку я работаю на тех же людей, я имею право знать своих хозяев.

— Ваша забота — найти Преддверие Ночи, — грубо осадил его Логрази. — Ваша забота — добыть для нас Лес Мечей в его полном наборе. И еще ваша забота — начать операцию «Белый Тигр». И это все, что от вас требуется.

— Возможно, я выразился недостаточно ясно, мосье Логрази. Являясь вашим главным экспертом по Шану и будучи единственным человеком, который может добыть для вас Лес Мечей, я хочу знать, кого вы привлекли к операции и почему? — Он помахал в воздухе пакетом с фотографиями.

Логрази посмотрел на него таким тяжелым взглядом, что на мгновение Мильо пожалел, что сказал слишком много для первого раза. Но, поскольку ему было уже нечего терять, он храбро продолжал:

— Боюсь, что не смогу продолжать с вами сотрудничать, бродя в потемках. В конце концов Лес Мечей у меня. Ведь он именно ему нужен, не так ли?

Они уже отошли от прудика, но Логрази, поминутно оглядываясь, все не мог расстаться с ним. Когда он заговорил, его голос был таким тихим и таким далеким, словно он донесся с того места, где они прежде стояли.

— По правде сказать, Мильо, я и сам не знаю, что ему нужно. Его зовут Вергилий. Во всяком случае, под этим именем, данным ему ЦРУ, он был известен во Вьетнаме. Какой-то шутник дал ему еще одно прозвище — Волшебник. Оно подошло к нему как нельзя лучше. Я уверен, вы знаете его под одним из этих имен. Это человек, о котором я слышал, один Бог знает, сколько раз. Легендарная личность. Но, поскольку о нем долго не было ни слуху, ни духу, я полагал, что он умер.

— Волшебник? — переспросил Мильо, разыгрывая удивление. — Вы уверены? Я тоже слыхал, что он умер.

— Позвольте заверить вас, что он живехонек. Поначалу я ликовал, когда он появился. Как-никак лестно работать с живой легендой. Но это было до того, как я узнал его поближе. Теперь, честно говоря, я думаю, что это сумасшедший.

Мильо изобразил на лице крайнее удивление.

— Зачем вы это мне говорите? — Он вполне сознавал, что находится в весьма щекотливом положении. Ему ни в коем случае нельзя давать Логрази возможности заподозрить, что его квартира находится под его наблюдением.

— Этот Вергилий — или Волшебник — одержим манией убийства. Вы высказали несколько здравых соображений насчет Сирик. Я их повторил ему слово в слово, но он и слушать не желает. Говорит, что у него карт-бланш от директора на любую инициативу. И он хочет, чтобы Сутан Сирик и Кристофер Хэй были ликвидированы.

От пруда подымался туман, густой, как пыль. Он превратил садик вокруг них в нечто призрачное, заполненное зловещими силуэтами. Логрази провел рукой по влажным волосам.

— Мильо, вы наверняка пересекались с Волшебником во время работы в Юго-Восточной Азии. Что вы можете сказать о нем?

— Это был очень рисковый человек, — честно признал Мильо. Логрази кивнул в знак согласия. — Как и вы, я был весьма наслышан о нем. Кто знает, сколько из этого сказанного соответствовало истине? Лично я контактировал с ним только один раз, так что я знаю его в лицо, чего не могут сказать о себе большинство людей, которые знают о нем.

— Как видите, сейчас вы бы его не узнали, — сказал Логрази. — Его собственная семья, если бы у него она водилась, не узнала бы его. Над его лицом в течение полугода трудилась целая команда хирургов, специализирующихся по пластическим операциям. Насколько я понимаю, они раскроили его лицо и сшили его совсем по-новому.

— Возможно, — согласился Мильо. — Но даже если это так, они не затронули его мозг. Внутри своего нового фасада он остается все тем же человеком, каким был во время войны. Так что у вас есть весьма серьезный повод для беспокойства.

М. Логрази повернулся спиной к пруду, кажущемуся на расстоянии серым и безжизненным, как изображение воды на куске папье-маше, по которому проложена игрушечная железная дорога.

— И вы правы в своих догадках. Я не имею никакого отношения к мафии. Я из ЦРУ. И Волшебник тоже. Сейчас он хочет слинять оттуда. Его уговорил вернуться директор, но, похоже, ему теперь у нас не нравится. Кто знает? Может, никогда не нравилось. Так или иначе, он хочет порвать с ЦРУ сам и меня заставляет. Даже не знаю, что делать. Присоединяться к нему равносильно самоубийству. А если откажусь, боюсь, что Волшебник убьет меня.

— Ну и как же вы думаете поступить?

— Понятия не имею. Да и времени на размышление у меня не много. — В глазах Логрази была пустота.

— А если на него настучать?

Логрази улыбнулся страшноватой улыбкой, в которой вовсе не было тепла.

— Вы себе представит, не можете, каким уважением он окружен у нас. Если он будет все отрицать, мне никто не поверит. А когда разберутся, будет уже поздно.

— Вы знаете о его планах?

— Пока нет. — Логрази вытер лицо: оно было уже мокрое от дождя. — Он мне ничего не скажет, пока я не дам своего согласия присоединиться к нему.

У Мильо учащенно забилось сердце. Возможно, это была зацепка, за которую можно ухватиться. Шанс вырваться из тисков, в которые его загнал Волшебник, и даже, возможно, отплатить ему за свои муки.