Эрик Ластбадер - Французский поцелуй

И затем Крис начал отстаивать свой излюбленный тезис о том, что каждый человек имеет право на компетентную и добросовестную защиту в суде, с тем красноречием и убедительностью, с каким он отстаивал своих гипотетических подзащитных на занятиях в университете.

— Надеюсь, вы знаете, на что себя обрекаете, м-р Хэй — сказал Стейнер.

— Знаю, сэр. Я об этом много думал.

— Должен вас предупредить со всей ответственностью, что многие ваши коллеги не разделяют вашей эгалитаристской интерпретации закона, исходящей из тезиса о всеобщем равенстве.

Крис, знал, что Стейнер говорит о других старших партнерах фирмы. — Без равенства нет правосудия, сэр, — сказал он упрямо.

Стейнер недовольно буркнул свое «поживем — увидим».

Пять лет Крис трудился в траншеях Нью-йоркского подземного лабиринта, известного как «Круги ада». Он начал с небольших, но не незначительных дел, которые не взяла бы на себя никакая другая фирма. К удивлению многих — и, соответственно, к зависти — он их выиграл. Скоро он уже успешно справлялся с более крупными и более сложными делами.

Крис работал, не покладая рук. В течение нескольких лет он стал настолько известен, что средства массовой информации начали освещать его деятельность. Еще когда заканчивался первый год пребывания Криса в фирме, в его офис вошел Стейнер и сказал: «В тебе есть божий дар, Крис. Я бы назвал это обтянутым бархатом молоточком, которым ты вколачиваешь в неповоротливые мозги присяжных то, что тебе надо. Они верят тебе. Они видят тебя, а не твоего подзащитного. Они слышат каждое твое слово».

Крис продолжал выигрывать одно дело за другим. Скоро он был нарасхват, и его время уже ему не принадлежало. Вот тогда он и решил открыть свою собственную фирму на Парк-Авеню, подобрав с большим тщанием собственных помощников и клерков, но, по настоянию Макса Стейнера, оставаясь консультантом своей старой фирмы, которая отпустила его с большой неохотой.

Все это было восемнадцать месяцев назад. А потом в его офис вошел Маркус Гейбл, и все пошло прахом: он возненавидел свою профессию.

Этот Маркус Гейбл и был тем человеком, который теперь стоял рядом с Крисом Хэем, ожидая вердикта суда присяжных. Над ним тяготело обвинение в убийстве его жены Линды, которая, по его словам, погибла в результате неосторожного обращения с пистолетом, на ношение которого у него было соответствующее разрешение. Она не умела им пользоваться, заявил он, и вообще ненавидела огнестрельное оружие. Желая убрать его из спальни, она вытаскивала пистолет из ящика туалетного столика у кровати, когда он самопроизвольно разрядился, убив ее на месте.

Обвинение же настаивало, что Линда Гейбл, узнав о том, что муж ей изменяет, затеяла ссору. Ссора перешла в драку, во время которой Гейбл достал пистолет и застрелил свою жену.

Допросив многих свидетелей, Аликс Лэйн, помощник прокурора округа, убедительно доказала, что Маркус Гейбл имел взрывной характер и что его было легко вывести из себя. Обвинение также установило, что Гейбл проводил много времени в маленькой квартире, которую он снимал в Манхеттене, явно предпочитая ее роскошным апартаментам на Пятой Авеню, где они жили с женой. В этом обвинение видело косвенное доказательство того, что у Гейбла была любовница.

Со своей стороны, Крис установил с помощью множества свидетелей, что характер бизнеса, которым занимался Гейбл, а, именно, торговля товарами повышенного спроса, являлся причиной его ненормированного рабочего дня. Более того, его ориентированность на внешний рынок — особенно, в секторе Тихоокеанского региона — вынуждала его работать по ночам. Маркус Гейбл взял себе за правило не заниматься делами дома, чтобы не превращать жизнь жены в ад своими длительными и сложными переговорами с заокеанскими фирмами, которые ему приходилось проводить по ночам.

В своем отделанном красным деревом офисе Крис неоднократно спрашивал Гейбла насчет слухов по поводу его любовных связей. Он говорил, что, если обвинению удастся доказать существование его любовницы, или даже заронить в сознание членов суда присяжных серьезное подозрение о том, что Гейбл валял дурака на стороне, то это очень осложнит дело.

— А я думал, что считаюсь невиновным, пока не доказана моя вина, — возражал Гейбл. — Суду присяжных надо доказать мою виновность, да так, чтобы и тени сомнения не оставалось. — Он пожал своими массивными плечами. — Что волноваться прежде времени?

— Позвольте напомнить вам, — заметил Крис, — о гнусном характере преступления, в котором вас обвиняют. Убийство второй степени попадает в категорию А-1 Уложения о преступлениях. В уголовном кодексе оно определяется так: «Деяние с намерением вызвать смерть человека, являющееся причиной его смерти».

— Намерение? — вскричал Маркус Гейбл. — Какое намерение?

— Обвинение считает, что уже тот факт, что вы взяли в руки заряженное оружие, является преступным намерением.

— Но такое говорится обычно о преднамеренном убийстве!

— Нет, — возразил Крис. — Согласно Пункту 1125.25, намерение убить теперь не считается обязательной частью предварительно обдуманного плана убийства. Оно может, фактически, быть результатом внезапно возникшего решения.

Гейбл отмахнулся от юридических тонкостей. — Эта хреновина гроша ломаного не стоит. Не так все произошло!

Крис упрямо продолжал.

— Обвинение предъявит суду присяжных фотографии вашей жены, сделанные полицией, прибывшей на место происшествия. Они притащат в зал суда всех — я подчеркиваю, всех - кто когда-либо видел вас с женщиной, независимо от того, с какими бы невинными целями вы с ней не встречались.

— А теперь я хочу напомнить вам, что именно я вызвал полицию, — возразил Гейбл. — И я был на месте, когда они прибыли, и все им сам показал. Я позволил им совать нос, куда им только не заблагорассудится.

Крис уже достаточно хорошо знал Маркуса Гейбла, чтобы воздержаться от напоминания о том, что полиция имела право на самый тщательный обыск места преступления и без специального разрешения Гейбла. Но говорить об этом значило только подлить масла в огонь. Поэтому Крис поднял руку в умиротворяющем жесте. — Признаю, это не типичные действия для виновного в убийстве, — сказал он. — По этому вопросу мы уже договорились с вами. Тем не менее, я пытаюсь заставить вас осознать, что в зале суда вас ожидает не легкая тренировочная схватка, а настоящий бой, причем, без перчаток. Я, конечно, уповаю на то, что справедливость и правосудие восторжествуют в сердцах членов суда присяжных. Но до момента, когда они удалятся на совещание, чтобы вынести свой вердикт, всякое может случиться. Обвинение не остановится перед тем, чтобы стащить вас и всех, кто вас поддерживает, в самую что ни на есть яму. Я хорошо знаю представителя обвинения, Аликс Лэйн. Прокурор округа очень заинтересован в этом деле, а Аликс Лэйн — его лучший помощник. Она умна и компетентна. Она спит и видит, чтобы ее имя попало в газетные заголовки, и уж учует за милю, когда пахнет жареным, — даже если это и не ее стряпня.