Эрик Ластбадер - Черное сердце

Он мог бы уйти в глубь Кампучии... Ему следовало бы добраться до Пномпеня. Но он не смог себя заставить. После резни в джунглях мысль о том, что придется еще хоть на сутки задержаться в родных пределах, показалась ему невыносимой. Он бросил АК-47, и в ту же ночь перешел границу с Таиландом. Его уже больше не волновало, что он так и не сумел найти эту Тису; даже задание отца не могло сравниться с тем ужасом, который он пережил на берегах Меконга.

Он пока еще не мог понять всей глубины постигшей его утраты, не мог понять всего пережитого кошмара, но что-то жгло его сердце, и что-то холодное и безжалостное сжималось у него на горле при каждом вдохе. Мысли таяли, подобно льдинкам в теплой прозрачной воде. Словами он не мог бы объяснить, что с ним произошло.

Лорин.

Сначала он увидел голову, потом плечи, и вот в стекле отразилась вся она. Легко, как приливная волна, она шла по тротуару в его сторону.

Волосы ее, откинутые назад, сверкали в лучах солнца. В стекле витрины отразились ее глаза — темно-карие, с белками в красных прожилках, они напоминали орошенную кровью землю. Заглянув в эти бездонные колодцы, Киеу наконец понял, зачем он здесь, ради чего пришел к Линкольн-центру, и словно протрезвел.

Он дышал, ел, пил, урывками спал — но каждую секунду знал, что должен уничтожить Лорин. Теперь, когда Луис Ричтер был мертв, она одна могла связать его и эту квартиру: она одна могла сказать им, что в квартире побывал Ким, вьетнамец Ким, и очень скоро они выяснят, что это был вовсе не Ким. В это время Ким мог находиться где угодно, и видела она не вьетнамца, а другого представителя Юго-Восточной Азии: кхмера.

В руках у нее была нить, потянув за которую Трейси Ричтер выйдет на него и через него — на Макоумера. Безопасность «Ангки» будет под угрозой. Но о Ричтере должны позаботиться, он больше не вернется из Гонконга.

А если ему это удастся?

Значит, Лорин должна умереть, и тогда никто, никто не сможет связать Киеу с убийством Луиса Ричтера. «Ангка» будет сохранена.

Поднимался ветер, сильные порывы его несли за собой холод, который Киеу не выносил. Зима выстуживала кости, леденила кровь. Вновь танцевала апсара — словно ангел мести, храмовая девственница приплясывала в порывах ледяного ветра, набросившегося на улицу, и улыбалась ему через стекло витрины.

Киеу побежал.

Трейси проснулся от скрипа обшивки и запаха тушеных овощей. Он повернул голову, и из груди его вырвался стон. Он осторожно, двумя пальцами раздвинул на затылке густые волосы и ощупал кожу. От боли Трейси поморщился и едва удержался, чтобы не закричать.

Он попытался сесть, но немедленно дал знать о себе желудок, и он бессильно повалился на циновку. От его собственной одежды шел такой омерзительный запах, что Трейси снова сел. Ухватившись обеими руками за деревянное ограждение, он с трудом поднялся, ноги его предательски дрожали. Он прислонился к мачте и сделал попытку глубоко вдохнуть.

И после первого же вздоха с грохотом повалился в гору кастрюль, сковородок и прочей кухонной утвари.

— О черт! — сквозь зубы выругался Трейси и обхватил руками голову. Только бы в ней прекратили строительные работы! Кто-то усердно орудовал там отбойным молотком, а еще один методично забивал сваю. Не было сил даже посмотреть по сторонам и элементарно выяснить, куда же его занесло. Лодка качалась на волнах, желудок выворачивало наизнанку — вот и все, что он мог сказать об окружавшей его действительности.

Вокруг него раздавались какие-то звуки, и он снова попытался сесть. Снова посыпались кастрюли, и Трейси зажал уши, чтобы не слышать их звона.

— О Господи! — простонал он.

— С вами все в порядке? — приятный негромкий голос говорил на диалекте танка.

— Да, — ответил он автоматически. — Нет... не знаю. Сильные руки приподняли его и осторожно поставили на ноги.

— Вот сюда, — его подталкивали к каюте, из которой он только что выбрался.

— О, нет, — промычал Трейси, — если вы не возражаете, я бы лучше поднялся на палубу.

— Я-то не возражаю. Если у вас достаточно сил, пожалуйста, я помогу вам.

Трейси прищурился, пытаясь рассмотреть в полумраке помещения своего собеседника: плоское лицо, изборожденное морщинами, широко расставленные черные глаза, приплюснутый, типично китайский нос. Это было лицо мудреца, друга и философа — человека, готового придти на помощь.

— Где я? — спросил Трейси. Спутник осторожно поддерживал его за плечи.

— На моей джонке, — ответил человек. — Сейчас мы бросили якорь. А вас выловили из воды, как рыбу.

Его тихий смех больше напоминал громкие вздохи. Они продолжали взбираться по ступенькам.

— Моя внучка пыталась выяснить, не собираемся ли мы съесть вас на ужин?

— И что же вы ей ответили?

— Я сказал: «Нет, ты же видишь, у него нет плавников, хвоста, чешуи», — он снова засмеялся. — Она расстроилась.

— Если это не каприз, придется пойти ей навстречу, — сказал Трейси, и они оказались на палубе. Свежий ветерок растрепал волосы, мягкой ладошкой погладил щеки. Трейси стоял на корме и глубоко дышал. Он оглянулся и увидел, что стал объектом внимания множества рыбаков, которые возились на палубе со снастями.

— Мы — танка, — сказал старик, — нас здесь много. И Трейси наконец вспомнил. Здесь был один из портов, где располагалась плавучая община танка — людей, живших рыбной ловлей. Они работали по пятнадцать часов в день, с раннего утра уходили в море и возвращались заполночь с уловом, чаще всего достаточным, чтобы прокормить их большие семьи. Эти люди были подлинными аборигенами Гонконга, его коренными жителями. Трейси крупно повезло, что именно они подобрали его в заливе, где танка традиционно вели свой промысел.

Сделав несколько шагов по палубе, Трейси схватился за плотный просмоленный парус. Не менее дюжины моряков с интересом разглядывали его. Старик, представившийся как Пинг По, подошел к каждому и познакомил Трейси со своей семьей. Трейси по очереди поклонился каждому из них. Со всех сторон светились желтые огоньки фонариков — Трейси находился почти в самом центре плавучего города. А где-то далеко виднелись зеленые огни порта. Трейси потер лоб.

— Сколько я уже здесь?

— Позвольте-ка, — Пинг По прищурился. — Завтра утром будет ровно двое суток. Да, — он утвердительно кивнул, — именно так, потому что вчера у нас был необыкновенный улов, вдвое больше, чем обычно, — он улыбнулся. — Вы принесли нам удачу.

Он повернулся и подхватил на руки ворох разноцветных лоскутов материи.

— А вот и мой маленький бутончик. Это Ли, моя внучка.

Трейси подошел ближе и в колеблющемся свете масляного фонаря увидел красивое девичье личико.

— Мне очень жаль, что вам не позволили поужинать мною, — с серьезным выражением заявил он. — Надеюсь, вы простите мои дурные манеры?