Эрик Ластбадер - Черное сердце

Справа Трейси увидел темный массив парка. На листьях играли блики, казалось, что и деревья объяты пламенем. Даже здесь, на достаточном удалении, чувствовался сильный химический запах взрывчатки.

Трейси заметил, что Туэйт свернул налево, на лужайку, заросшую одуванчиками, и скрылся во мраке.

Трейси перешел на шаг. Вдоль темной аллеи стояли дома, первые этажи их были без окон. Трейси приблизился к первому справа дому, осмотрел дверь. Она была старой, покрытой множеством слоев облупившейся краски, сквозь краску проступали вырезанные ножом слова. Трейси покрутил блестящую металлическую ручку — дверь заперта.

Он двинулся дальше. Следующая дверь была металлической. Кто-то разукрасил ее волнистыми линиями из аэрозольного баллончика.

В свете фонаря Трейси оглядел замок и увидел вокруг него блестящие свежие отметины — будто кто-то второпях пытался подобрать ключ. Он взялся за ручку, медленно повернул. Дверь беззвучно отворилась. Перед Трейси простирался темный коридор.

Трейси вошел. Он стоял, вслушиваясь, впитывая в себя атмосферу дома. Здесь ужасно воняло — отбросами, гниющими деревянными панелями, пылью. Откуда-то слышалась испуганная возня крыс.

Все чувства Трейси были обострены. Он осторожно, дюйм за дюймом, двигался вперед. Теперь он услышал, как где-то наверху, над его головой, мерно капает вода. Разглядел отблески бледного, словно кожа покойника, света на полу, и почему-то вспомнил об Орфее, спускавшемся в ад.

Свет стал ярче, и с ним появились новые звуки: ритмичные, с придыханием, как будто работала какая-то машина.

— Ox! Ox! Ox! — Это были звуки боли.

В Виргинии они научили его многому и прежде всего искусству выживания. Но сама эта выучка как бы подсказывала, что с заданий, на которые его станут посылать, ему не суждено вернуться.

Трейси ступал теперь так, как учил его Джо Фокс, индеец из племени сиу. Не на цыпочках, потому что так легко потерять равновесие, а на внешних сводах стопы: тогда и равновесие сохраняется, и шаги не слышны.

Он двигался вперед, по пыльному гадкому полу, и перед ним рос конус грязно-желтого света. Свет лился из открытой двери.

Трейси заглянул внутрь. Такого он никогда не видел: комната вся была устлана покрывалами из искусственного меха — грязный пол, кушетка, даже хромоногий журнальный столик. На стенах висели коврики, изображавшие оленей у водопоя, заснеженные горные вершины, обезьян, резвящихся в африканских джунглях. Отвратительный желтый свет исходил от двух металлических торшеров с абажурами из просмоленной бумаги. Трейси увидел могучую спину детектива.

— Его здесь нет!.. Ox, ox, ox!

Голос, полный боли и страха, принадлежал женщине. Теперь Трейси разглядел и смуглую ногу, конвульсивно вздрагивавшую от боли.

— Говори, где он?! — Туэйт задыхался от ярости.

Женщина закричала, и Трейси догадался, что делает Туэйт. Он отошел чуть в сторону, чтобы увидеть и убедиться.

Как он и предполагал, Туэйт вцепился в левое колено женщины, сжимая его таким образом, что все ее попытки вырваться и ослабить боль работали лишь против нее.

Туэйт снова и снова выкручивал колено, женщина стонала, лицо ее было покрыто потом, пот блестел в темных волосах, косметика расплылась в грязное пятно. Но, несмотря на боль, выражение лица выдавало все: она знала, где находится этот Антонио, но, видимо, боялась его куда больше, чем полицейского. Туэйт может ее искалечить, Антонио же прямиком отправит в могилу, и даже если его упрячут за решетку, это ничего не изменит: у Антонио длинные руки.

Трейси читал все это на ее лице, но, в конце концов, не он только что потерял всех своих близких. Туэйт же видел в ней единственное звено, которое могло связать его с Антонио.

Трейси ужасно хотелось остановить, оттащить Туэйта от женщины, но он понимал, что тому сейчас ничего не объяснишь. Он оглядел комнату в поисках второго выхода: вполне возможно, что Антонио уже далеко, но Трейси был склонен думать иначе. Антонио — любитель, а любителям всегда любопытно посмотреть на результаты своих трудов.

Если его предположения верны, Антонио по-прежнему где-то здесь. Трейси тихонько обошел комнату: единственный способ спасти женщину — отыскать Антонио.

Много времени это у него не заняло: Туэйт и сам бы увидел то, что следовало, если бы глаза ему не застилала ярость.

Одно из меховых покрывал было сбито в сторону, будто его приподнимали, а потом впопыхах уложили на место. Трейси наклонился, прощупывая пол под ним. Потом отодвинул покрывало: перед ним предстал люк в полу с металлическим кольцом и врезным замком.

Если замок не заперт... Раздумывать было некогда: Трейси принял решение мгновенно.

Твердо упершись ногами в пол, Трейси рванул на себя кольцо. Люк не поддавался. Он попробовал еще и еще. Тщетно. И тогда, напрягшись, он выкрикнул тот особый клич — «кия!» — которому научил его в Бан Me Тоуте маленький Ю. Клич, дарующий особую силу.

И дверца поддалась. Она отлетела с такой силой, что Трейси едва успел выдернуть из кольца пальцы, а то бы сломал. И тут же прыгнул в открывшуюся дыру — эхо его крика еще металось по цементному, шесть на шесть футов кубу.

Он присел на корточки и тут же увидел скорчившегося в углу Антонио. Черные глаза сутенера затравленно бегали по сторонам, лицо было чем-то измазано, напомаженные волосы торчали в разные стороны, а толстая верхняя губа задралась, приоткрыв зубы.

Шелковая рубашка была разорвана, и Трейси увидел запятнанные кровью бинты. Здоровой рукой Антонио сжимал маленький дамский пистолет 22 калибра со взведенным курком.

Все это Трейси разглядел в ту долю секунды, пока приземлялся на заваленный мусором, мерзкий пол подвала.

Крик «кия» заставил Антонио замереть — первобытный крик, известный человечеству с незапамятных времен, крик смертельной опасности. Ю говорил, что им пользовались еще римские легионеры, чтобы нагнать страх на неприятеля. Именно из этого крика, уверял Ю, родилось слово «паника»: им пугал бедных нимф древнегреческий бог Пан, и они падали жертвами его ненасытной сексуальности.

Трейси перенес вес на левую ногу и, выбросив вперед правую, выбил из руки Антонио пистолет.

Сутенер замахнулся ногой, покалеченной рукой, но Трейси нырнул под нее и изо всех сил вонзил оба своих кулака в живот Антонио.

Казалось, из сутенера выпустили воздух, он сложился пополам, обмяк, и Трейси легко выволок его наверх, в гостиную.

— Туэйт! — крикнул он. — Хватит! — Это было произнесено таким командирским тоном, что Туэйт тут же обернулся. Безумный взгляд его стал более осмысленным, он отшвырнул женщину, которая отползла и калачиком свернулась на кушетке. Теперь она только тихонько подвывала, и Трейси подумал, что ему все же удалось спасти ей жизнь... Он толкнул вперед сутенера, и тот шлепнулся на покрытый мехом пол.