Поль Альтер - Цветы Сатаны

В один прекрасный день ревность вырвалась наружу, и он, назначив встречу своему сопернику за домом, без лишних слов убил его. Когда местного «Адониса» нашли, тот уже истек кровью, так много ударов ножом нанес ему ревнивец. Думаю, всем известен старый миф? Согласно греческой мифологии, на Адониса, охотившегося в лесу в компании с Афродитой, напал огромный кабан с очень острыми клыками и ранил его. Афродита беспомощно присутствовала при этой драме и при агонии божества, из ран которого ручьем лилась кровь. На том месте выросли кроваво-красные цветы.

— Теперь понятно, — сказал Питер. — Считается, тот цветник расцвел на пролитой крови!

— Да, тем более что место установлено с предельной точностью. Удивительные цветы появились на земле, напоенной кровью за несколько столетий. В память последней жертвы цветник окрестили «Могилой Адониса».

Вздохнув, Питер наклонил голову:

— Похоже, именно на полях сражений впоследствии получают богатые урожаи.

— Совершенно верно, — подтвердил Кейт Симпсон, — и можно даже говорить о существовании тесной связи между человеческой кровью и урожайностью полей. Я даже усматриваю в этом истоки языческих мифов.

— Вы подумали о человеческих жертвоприношениях?

— Верно. Не находите ли вы логичным тот факт, что, орошая землю человеческой кровью, люди думали о следствии, помогающем племени выжить: об урожае? Во времена «тощих коров» кровь людей, питавшихся зерном, разве не могла быть данью земле?

— Боже, как все мрачно! — воскликнула Дебра, любовавшаяся из большого окна буколическим, залитым солнцем пейзажем.

Хитринка промелькнула за очками философа.

— Естественно, но лучше уж сразу предупредить вас.

Питер одобрительно кивнул и улыбнулся:

— Не спорю, существуют некоторые волнующие совпадения. Но, думаю, не все владельцы встретили трагический конец…

— Вы правы. Последние годы там были спокойными. А вот в самом Марфорде произошло немало несчастных случаев. Ну, а что касается «Могилы Адониса», то последняя драма случилась лет двадцать назад… точнее, семнадцать.

— По словам Фреда Аверила, преступление было загадочным.

— Да. Он, кстати, мог бы рассказать вам о нем поподробней, поскольку сам был косвенно причастен к делу. Но больше всех об этом знает полковник Энтони Хоук. Его дом стоит на склоне холма, почти на вершине. Оттуда он видит всё и вся. Здешние жители не долго думая прозвали его «сфинксом», возможно по причине господствующего положения его дома. Полковник параллельно с полицией вел когда-то собственное расследование с целью пролить свет на таинственную смерть Виолетты Гарднер… безуспешно, насколько мне известно.

— Разве эта женщина не была убита своим мужем? — спросила Дебра.

Симпсон задумался, нервно вращая пальцем глобус на своем бюро.

— Так считают все, включая полицию. Но его виновность не была доказана. Звали его Ян Гарднер.

Не исключено, что он жив и поныне, потому что в ту пору ему было лет сорок или пятьдесят. После случившегося он уехал в Канаду, и с тех пор никто ничего о нем не слышал.

Устремив взгляд вдаль, Кейт Симпсон продолжал вращать глобус.

— Случилось это в августе сорок девятого… Я запомнил эту дату, но, как я сказал, полковник Хоук осведомлен о происшедшем больше, чем я… В двух словах скажу: миссис Гарднер погибла на веранде при очень странных обстоятельствах. Да, это было убийство. Вот только никто не мог его совершить, кроме некоего создания, неподвластного общепринятым законам физики… фантома, к примеру…

Воцарилось тягостное молчание. Дебра переглянулась со своим спутником, а тот спросил:

— Можете вы рассказать нам о жертве?

— Да, конечно. Виолетта Гарднер была очень красивой женщиной, я ее хорошо знал… — Симпсон остановил вращение глобуса и встал. — Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Хозяин дома провел их в пристройку, бывшую одновременно мастерской и вольером. В больших клетках в форме домиков резвились разноцветные стайки птиц.

— Миссис Гарднер любила бывать здесь. Ее буквально завораживали эти клетки, которые я делаю сам.

Дебра приблизилась к вольерам. Взгляд ее задержался на ярком оперении попугайчиков и канареек, которые, казалось, приветствовали ее своими криками и щебетом, затем она осмотрела крыши домиков-клеток, изумительно сделанных из щепочек, имитирующих черепицу. Было очевидно: профессор Симпсон вкладывал душу в свои сооружения.

— Все это собрано из стерженьков, — прокомментировал Кейт Симпсон, радуясь интересу, проявленному посетительницей к его работе. — Вообще-то самое трудное — найти материал. Для этого я мобилизовал всех деревенских ребятишек, устроил своеобразный рынок: я даю каждому любую понравившуюся книгу, весящую столько же, сколько весит его товар.

— Довольно честный товарообмен! — одобрил Питер, в свою очередь, подходя к клеткам. — И в самом деле, все эти птичьи домики так здорово сделаны, что восхищение покойной нисколько меня не удивляет.

— Да, но все обычно привыкают к ним. А вот миссис Гарднер — нет. Она души не чаяла в птичьем пении. Вообще она любила все красивое, а жизнь любила как-то особенно. Главной ее страстью были цветы и поэзия. И к тому же она была лучшей клиенткой нашего садовода, мистера Аверила. Уж раз-то в неделю всегда приходила к нему за овощами, полюбоваться его цветами… И это несмотря на сверкающую всеми красками «Могилу Адониса», жемчужину ее владений. Кстати, весь ее дом был садом, включая веранду и особенно ее комнату, укромный уголок, где миссис Гарднер любила уединяться. По ее словам, цветы пахли там так, что временами у нее даже болела голова.

В своем уголке она черпала и вдохновение для своих стихов, таких же завораживающих и мелодичных, как пение канареек… Бальзам для слуха и души… Я имею право так говорить, потому что хорошо разбираюсь в поэзии.

— У вас есть ее стихи?

— Увы, нет! Миссис Гарднер была довольно сдержанна, когда речь заходила об этом. Я просто хочу сказать, что она никому не показывала их. Возможно, тому причиной застенчивость. Но иногда она читала их мне потому, без сомненья, что ценила мои отзывы. Читала она очень хорошо, проникновенно, а то, что она сама была красива, придавало поэзии особую прелесть.

Кейт Симпсон ненадолго замолк. На губах его застыла мечтательная улыбка; он весь углубился в созерцание одной из своих певуний, разразившейся мелодичными трелями.

— Смерть ее показалась мне несправедливой, — продолжил он. — Я недоумевал, почему Создатель призвал к себе такую очаровательную и жизнерадостную женщину, страстно влюбленную в жизнь. Правда, ее последние дни были, по-видимому, омрачены ужасным характером мужа. Но начнем с того, что предшествовало этому…