Поль Альтер - Цветы Сатаны

— Говорите, — заплетающимся языком пробормотала она. — Я знаю, что вы здесь… И знаю, кто вы…

Ледяной озноб охватил ее, когда она увидела медленно приближающийся силуэт и совсем рядом услышала голос:

— Да, миссис Миллер, я здесь. И вы знаете зачем, не правда ли?

Прочитав рукописные листочки Виолетты Гарднер, профессор Симпсон снял очки и с видом волнения и недоумения покачал головой. Дебра и Питер, сидевшие на софе лицом к широкому окну гостиной, видели его фигуру против света и плохо различали лицо, но все поведение выдавало смущение профессора.

— Так что вы об этом думаете? — поинтересовался Питер после долгого молчания. — Согласны вы с миссис Миллер, которая сомневается в подлинности текста?

Симпсон снова взял листки, посмотрел на них, как на сомнительный товар, недоверчиво перечитал несколько строк.

— Да, — коротко бросил он. — Это писала не Виолетта.

Услышав безапелляционный приговор от человека, кажущегося нерешительным по своей натуре, Питер изумленно взглянул на Дебру и спросил:

— Вы твердо уверены, профессор? Простите мою настойчивость, но, кажется, полковник Хоук убежден в обратном. Он даже сравнивал почерк с написанными рукою Виолетты открытками, которые она ему присылала.

— Полковник наблюдателен, но иногда ему не хватает проницательности. В данном случае очевидно, что автор этих строк старался подделать почерк и стиль Виолетты. Что касается каллиграфии, то здесь его талант неопровержим — он всех обманул. И тем не менее даже тут допущены кое-какие ошибки. Вот, возьмите одну из этих страниц и внимательно вглядитесь в буквы «i». Вы заметите легкий разрыв с последующими буквами, что в принципе является нормальным, так как приходится отрывать руку, чтобы поставить точку над i. Прилежные люди с чувством изящного пишут слова целиком, а потом уже добавляют сверху точки. Так вот, Виолетта относилась к этой категории. Она чрезвычайно заботилась о внешнем виде своих текстов, и ее буквы складывались в ровные звенья слов, составляющих фразу. При случае можете еще раз свериться с почтовыми открытками полковника.

Питер кивнул, передал листки Дебре, которая, в свою очередь, согласно покачала головой.

— И наконец — стиль! — продолжил хозяин, подойдя к окну. — Виолетта выражала свои мысли с поразительной глубиной, элегантностью и простотой. Она обладала искусством находить точные, верные слова, разговаривая с вами, заставлять сопереживать даже в самых обыденных вещах. Каждая из ее фраз звучала чарующей музыкой, рисовала чудесную картину с множеством деталей и легко воспринималась… Читая написанное ею, вы словно гуляли по волшебному лесу, видели, как солнечные лучи играют в деревьях, подобно небесным пучкам света, слышали журчащий перезвон водопадика, и вас убаюкивало пение птиц. Вместе с ней вы уносились далеко, очень далеко, погружались в морские пучины… Как еще выразить свою мысль? Никогда не остаешься равнодушным, безучастным после такого чтения.

Он долго покачивал головой с печальной улыбкой, затем, повернувшись к листкам, добавил:

— Смысл этих записей довольно точно отражает восторженность и жизнерадостность Виолетты, но все это, в общем, является анемичной пародией ее искусства. Можете поверить…

После молчания Питер спросил:

— Кто мог это написать, по-вашему?

— Не имею ни малейшего представления.

— По словам миссис Миллер, эти листы якобы вырваны из дневника миссис Гарднер.

— Да, мне тоже так кажется!

Питер не смог скрыть своего удивления:

— Как? Вам случалось его читать?

— Нет. Но Виолетта часто говорила о нем. Похоже, она говорила это, чтобы посмеяться надо мной, — я приходил в восторг от чтения ее стихов. Уверяла, что ее стихи гораздо хуже, чем проза. В дневник она вкладывала лучшее, на что была способна. А это, как вы и догадываетесь, разжигало мое любопытство! Однако несмотря на мои настоятельные просьбы, она его так и не показала.

— Как же вы смогли узнать эти листки? — удивилась Дебра.

— Из-за одной мелочи, которую заметили бы и вы, вглядись вы повнимательнее. Я имею в виду саму бумагу, а не текст.

Пара не замедлила приглядеться к бумаге и обнаружила слегка обесцвеченные пятна на каждой странице, формой напоминающие какой-то рисунок.

— Да, я кое-что вижу, — сказала Дебра. — Похоже на контур цветка!

— Совершенно верно, — подтвердил Симпсон. — Виолетта не раз говорила мне, что закладывала между страниц цветы со своей клумбы.

Опять в их мысли бесшумно вкрался призрак покойной. Дебра вспомнила, как в первую ночь привидение листало страницы дневника, переложенные засушенными цветами.

— Она считала, что красивые цветы лишь улучшали написанное, придавали ему некую магическую силу, опьяняющий аромат, своеобразный вкус, подобно тому, как изысканные специи улучшают вкусовые качества блюда. Прекрасное дополнение к ее талантам… Но, увы! Повторяю, мне так и не пришлось отведать его!

— А что вы думаете о самом тексте? Насколько мы понимаем, в нем содержится конфиденциальная информация, с которой многие были бы не согласны!

— Да, у меня такое же впечатление. Мне даже думается, что это мог написать кто-то близкий ей по духу.

— С какой целью, по-вашему? — подталкивал его Питер.

— Право, не знаю, что сказать…

— Вы не находите, что эти мнимые размышления обвиняют ее мужа?

— Да, конечно. Но так как мы уже знаем, что это фальшивка, то не стоит доверять написанному. И все же то, что здесь изложено, — правда, если мне не изменяет память. Я не обнаружил ни одного искажения. Боже! Что за печальная история, подумать только!

Профессор ненадолго умолк. Отвернувшись к окну, он мрачно смотрел на лесную опушку, находившуюся ярдах в тридцати от дома.

— К глубокому горю, вызванному этими несчастными случаями, прибавились еще и ужасные подозрения… — продолжил он.

— Несчастные случаи? — подхватил Питер недоверчивым тоном. — Разве вы не считаете их умышленными убийствами, как предполагает автор этих записей?

Симпсон утвердительно кивнул:

— Да, чувствовалось что-то ненормальное в этой последовательной серии драм. Но в то же время это казалось слишком ужасным, чтобы быть правдой.

— Виолетта Гарднер высказывала вам свои соображения по этому поводу?

Бывший преподаватель философии, казалось, смутился.

— Э-э-э… нет. Я… я хочу сказать: не в то время, потому что… она больше никогда не приходила после…

— После того, как ваша связь с ней закончилась?

Симпсон побледнел, снял очки и изумленно пробормотал:

— Боже! Откуда вам известно?

— Разные намеки то тут, то там… Впрочем, два других ее любовника уже признались.

Изумившись еще больше, Симпсон молча слушал, как Питер выкладывал ему добытые сведения. Взгляд его был мрачным, отрешенным.