Сандра Браун - Аптекарь, его сестра и ее любовник

Вот сейчас, например, никакого огня в Скотте не было. Он вяло проделывал упражнения разминки, необходимые для разогрева перед поднятием тяжестей.

— Что ты дуешься? Можно подумать, эти гири тебя чем-то обидели, — заметил Уэс.

Скотт бросил на него взгляд через зеркальную стену за скамейкой, но ничего не ответил.

— Да что с тобой сегодня?

Скотт продолжал попеременно поднимать руки с гирями, разогревая бицепсы.

— Ничего.

— Ты разозлился, потому что я не пустил тебя к твоему другу Гэри и притащил сюда на тренировку?

— Гэри — ублюдок.

— Тогда в чем проблема?

Скотт положил легкую штангу с гирями себе на плечи и начал серию приседаний.

— Ни в чем. Все замечательно.

— Тогда чего ты дуешься, как четырехлетний?

— Черт, папа, я не знаю. — Скотт вернул штангу на держатель, не сводя глаз с отражения Уэса в зеркальной стене. — Думаешь, эта перемена настроения из-за того, что меня накачивают стероидами?

Уэс схватил его за руку, развернул лицом к себе и грубо толкнул назад, прямо на зеркальную стену.

— Ты мне не дерзи, а не то возьму ремень и выпорю.

Скотт лишь засмеялся в ответ:

— Плевать я на это хотел.

— Когда я с тобой покончу, плевать не будешь. — Уэс бросил на сына гневный взгляд и отступил. — Я тебя не понимаю, Скотт. Откуда такая неблагодарность? Думаешь, я ради собственного удовольствия с тобой тут парюсь? Думаешь, мне заняться нечем? Я все это делаю только ради тебя.

— Кому ты мозги пудришь? — вдруг заорал на него Скотт. — Ты все делаешь только для самого себя!

Уэс по опыту знал, что Скотт унаследовал от Доры не только пластичную мускулатуру, но и ослиное упрямство.

Не надо наседать на мальчишку, напомнил он себе, а то упрется, и с места его не сдвинешь. Ему хотелось врезать сыну за то, что посмел дерзить, но он обуздал себя и заговорил вполне миролюбиво:

— Ты ошибаешься, сынок. Да, конечно, — заторопился Уэс, не давая Скотту возразить, — мне приятно знать, что ты самый сильный, самый быстрый, самый лучший, но…

— Но тебе плевать на меня.

Уэс искренне обиделся:

— Как ты можешь так говорить после всего, что я для тебя сделал?

— А что ты для меня сделал? Что ты сделал для меня сегодня, а? Ничего. Когда эти фэбээровцы стали спрашивать, почему мы с Миллисент порвали, это мне они поджаривали задницу, а не тебе. Это я заикался и молол всякую чушь, а не ты. А ты сидел там и слова не сказал, вот что ты делал.

Уэс заговорил очень тихо:

— А ты хотел, чтобы я выложил им всю правду-матку? — Он заметил промелькнувшую в глазах сына неуверенность и бросился в атаку. — Мы же об этом никогда не говорили. Думаешь, это удачная мысль — обсуждать такие вещи прямо при них? При твоей матери? Тебя бы это не смутило, если бы они узнали, что твоя девушка предпочла меня тебе?

— Ничего она не предпочла.

— Мне она не так говорила, — усмехнулся Уэс. — Ты же был там. Ты все видел. По-твоему, она не получала удовольствия? А по-моему, очень даже. Да она меня ухайдакала. Сама, заметь. Сама.

Он видел, как висящие по швам руки Скотта сжались в кулаки. Его лицо побагровело, но вовсе не от разминки. Дыхание участилось. Он был в бешенстве. Казалось, он вот-вот взорвется.

Уэс предпочел бы, чтобы он взорвался. Уж лучше бы Скотт набросился на него и врезал бы ему от души. Уэс, конечно, дал бы сдачи, но зато в парне проснулась бы наконец спортивная злость. И вообще, ему полезно выпустить пар. Пусть ведет себя как мужчина!

Увы, к его огромному разочарованию, даже отвращению, глаза Скотта наполнились слезами. Вот таким нытиком вырастила его Дора.

— Ты нарочно подстроил, чтобы я застал вас вдвоем, — бросил Скотт.

Уэс не стал это отрицать.

— Пора было кому-то ткнуть тебя носом в тот очевидный факт, что эта девица — шлюха, и нечего нюни распускать насчет нее.

— Это неправда! Ты… Ты…

— Я отпустил пару намеков, и она все правильно поняла. Она не была невинной овечкой, Скотт. Я ее ни к чему не принуждал. Черт, мне даже стараться не пришлось. Она прекрасно знала, за чем пришла ко мне в кабинет в тот вечер. Я влез к ней в трусы на раз-два-три. Сказать по правде, на ней и трусов-то не было, и уж она позаботилась, чтобы я об этом знал. Если перестанешь злиться хоть на минуту и задумаешься, ты поймешь, что она собой представляет. Она давно задумала поиметь нас обоих — и сына, и отца. Задолго до того, как я ее хоть пальцем тронул.

— Ты омерзителен.

— Я? Это я омерзителен? Почему я? Это она польстилась… ради острых ощущений. А я сделал это ради тебя.

— Это… это дерьмо! — взорвался Скотт. — Ты все это нарочно подстроил, чтобы мне показать, какой ты крутой.

Уэс хотел положить руку на плечо Скотту, но, когда Скотт стряхнул ее, сердито бросил:

— Если бы я пришел к тебе поговорить по-мужски, как отец с сыном, и сказал, что твоя милашка — шлюха, ты бы мне поверил? Черта с два бы ты мне поверил! Тебе надо было увидеть собственными глазами, чтобы поверить. Я знал, как положить этому конец. Ты должен был увидеть нас вместе.

— Миссия завершена, — саркастически заметил Скотт.

— Чертовски верно! Тебе надо было избавиться от нее по множеству причин. Считай, что я оказал тебе услугу.

— Ты трахал мою девушку, чтобы оказать мне услугу?

— Я не могу это обсуждать, когда ты извращаешь все мои слова, — вздохнул Уэс.

— Сколько раз?

— Что?

— Не коси под дурачка. Ты меня слышал. Сколько раз ты был с Миллисент? Только в тот раз на твоем столе? А может, я случайно вас застал, и ты только теперь придумал всю эту шикарную историю про то, что оказал мне услугу?

— Скотт.

— Сколько раз?

— Ну, ладно, несколько раз, доволен? — прокричал в ответ Уэс. — Я не считал. Это не имеет значения. Ты просто не хочешь…

Скотт взял куртку тренировочного костюма и всунул руки в рукава, потом подхватил пуховик и направился к выходу.

— Вернись, Скотт, — приказал Уэс. — Мы не закончили.

— О нет, закончили.

— Ты куда?

Скотт шел вперед, не останавливаясь.

— Если ты подобным образом пытаешься поквитаться…

Скотт остановился и повернулся кругом. Глядя прямо в глаза Уэсу, он улыбнулся:

— Я уже поквитался. С вами обоими.

Когда Тирни сказал, что им пора в постель, он говорил буквально. Оставив ее сидеть у огня, он встал, собрал все одеяла и свалил их на матрац. Он поймал на себе ее изумленный взгляд.

— Я не собираюсь спать на диване, — принялся он оправдываться. — Он мне мал. Я чувствую себя так, будто меня переехал грузовик. Мне нужен весь мыслимый комфорт, какой возможен в этих условиях. Можешь взять лишнее одеяло и подоткнуть под себя, чтобы мы не соприкоснулись даже случайно.

— Ладно.

Лилли встала и прошла в ванную. Не было необходимости напоминать ей, что надо спешить: в спальне и в ванной стоял ледяной холод.