Джефф Пови - Клуб серийных убийц

— Я сказал, это полиция, мать ее!

Раздается выстрел, и Тони спрыгивает на мол.

Я бегу быстрее гепарда, руки и ноги у меня болят от напряжения, я знаю, что темнота — моя единственная спасительница.

И именно в этот момент вспыхивает свет.

На плавучих домах загораются противотуманные, предупредительные, поисковые фонари — как хотите, так и называйте. Люди появляются отовсюду, я оказываюсь в кольце сердитых лиц и голосов, все они отчаянно размахивают своими фонарями, пытаясь поймать меня лучом.

— Кто здесь?

— Что происходит?

— Похоже, я кого-то заметил!

— Полиция! Назад!..

Иногда лучи попадают на других обитателей плавучих домов, и те временно слепнут — при этом они начинают дико размахивать фонарями. Один из них высветил машину агента Вэйда. Мне осталось пробежать еще около пятидесяти ярдов.

Раздается выстрел. Раньше я никогда не слышал ничего подобного, и тут у меня за спиной кто-то кричит:

— Я его вижу! Я его вижу!

— Где?!

— Там!

Грохочет еще один выстрел, и я понимаю, что это ненавидящие воров владельцы плавучих домов стреляют в меня из своих электрических винтовок.

— Вон он!

Очередная пуля разрывает воздух, и внезапно я оказываюсь в самой гуще перестрелки.

— А ну, убрать хреновы пушки, уроды! — Тони все еще гонится за мной, но теперь я знаю, что у меня перед ним преимущество, потому что только лунатик осмелился бы преследовать меня под орудийные залпы. Вот и Вьетнам пришел в предместья Чикаго.

— Прекратить стрельбу, уроды, а то я вас сам сейчас перестреляю, мать вашу! — Тони несколько раз стреляет в воздух, разбивая пару противотуманных фонарей и заставляя дрожать стекла кают. —Тут, блин, я стреляю, козлы! Ясно?!

Голос Тони перекрывает все — даже природу, — и, когда я добегаю до сарая человека с белыми волосами — в десяти ярдах от места парковки, — весь мир замолкает. Стрельба прекращается, фонари горят где-то далеко, и я почти дома.

Но когда я подбегаю настолько близко к машине, что Тони сумел бы до нее доплюнуть, человек с белыми волосами внезапно выбегает из своего сарайчика с криком и визгом, и, опустив глаза, я вижу, что обе его ноги охвачены пламенем. Я врезаюсь в него и падаю вперед лицом, огонь с его ног обжигает мои брови, и мы катимся по земле. Человек с белыми волосами вопит в слепой панике, и я всеми фибрами ненавижу его за то, что он заснул, положив ноги на печку. Но у меня нет времени останавливаться, потому что Тони гремит все ближе:

— Останови этого парня! Эй, ты, с ногами, останови его!

Я отбрасываю в сторону горящего человека, несусь к машине агента Вэйда и сажусь за руль.

Пока я завожусь, из темноты возникает Тони и прицеливается в машину. Я пригибаюсь вправо, включаю задний ход и до конца выжимаю педаль газа. Мне плевать, куда я еду, я просто хочу как можно скорее убраться подальше.

Первый выстрел Тони попадает в плечо вопящего человека с белыми волосами, который падает с причала прямо в ледяную воду. Второй выстрел разбивает мне зеркальце, а третий просто уходит мимо, когда я врезаюсь задом в витрину какого-то магазина. Манекен в вязаном рыбацком свитере выпадает из витрины и валится мне на капот. Тони все еще гонится за мной — попутно разряжая обойму, — но я выкручиваю руль вправо и выезжаю на главную дорогу. При этом ему виден максимум мой лоб. Пока звучит очередная серия выстрелов, я решаю, что, возможно, разумнее всего будет ехать таким манером всю дорогу домой.

— Я еще узнаю, кто ты!.. —Даже мощный голос Тони теряется в шуме дождя, который обрушивается на мир внезапно, словно приступ диареи.

Я не знаю точно, где напечатаю снимки, которые сделал в плавучем доме, но в городе есть одна фотомастерская, в которую я могу влезть. Я могу взять в библиотеке у Бетти книгу о том, как печатать фотографии, — и я отвлекаюсь от мыслей об этой ужасной ночи, думая, что под этим предлогом мы с ней увидимся. Ну а если и это не пройдет, я просто отвезу их в «Клип-Клап-Снапс», которые предлагают второй комплект глянцевых фотографий и чистую пленку к каждому заказу.

Только припарковав машину у дома и войдя внутрь, я обнаруживаю, что голова Берта все еще болтается в капюшоне моего дождевика.

Когда я снимаю дождевик и отряхиваю его от воды, она выпадает и катится по полу. Мокрый агент Вэйд отрывается от полотенца, которым он вытирает волосы, смотрит на голову Берта, а потом на меня. Выражение его лица никак не меняется.

— Так ты теперь берешь работу на дом?

В ту же ночь, когда я уезжаю делать фотографии Тони и Берта, выясняется, что был зарезан незаконный иммигрант, а к голове его прибита картонка от семейного обеда из KFC. Газеты и телевидение как с цепи сорвались: в городе Киллер из Кентукки. Трудно сказать, чего в этом безумии больше — страха или возбуждения. Такое ощущение, что в город приехала кинозвезда, и о короле убийц говорят везде. По-моему, даже доказательство существования Господа Бога не имело бы такого резонанса в прессе. Если бы не тот факт, что Киллер из Кентукки убил бессчетное количество невинных людей, его бы наверняка пригласили на открытие нового кинокомплекса, который у нас только что построили. Вместо этого позвали кинозвезду, чьи последние три фильма провалились, и на праздник никто не пришел.

Я пытаюсь быть спокойным, когда агент Вэйд включает новости, и мы усаживаемся посмотреть, как репортер беседует с представителем Лиги по правам человека, который явно родом из Мексики.

РЕПОРТЕР: Как вы думаете, если бы Хосе знал, что ему суждено умереть таким образом, выбрал бы он в качестве своего убийцы Киллера из Кентукки?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ: Я бы хотел сосредоточиться на том факте, что Хосе был жертвой дегуманизации Конгресса США…

РЕПОРТЕР: Да, но важнее всего то, что фотографии Хосе появятся в книге-бестселлере.

Я удивляюсь, почему нет телевизионного психиатра. До сих пор он всегда отказывался говорить о Киллере из Кентукки, и мне бы очень хотелось услышать, что он скажет.

Агент Вэйд прослушивает новости до последнего слова, потом переключается на другой канал и смотрит новости там. Он наклоняется вперед, глаза у него блестят от возбуждения, и я замечаю, что иногда он кивает сам себе и тихонько говорит «ага, ага», когда репортер описывает подробности.

Наконец программа заканчивается, и он смотрит на меня.

— Он здесь…

Я достаю и разворачиваю длинный леденец и начинаю грызть его.

Агент Вэйд в исступлении.

— Мы уже так близки. Дуги…

Я позволяю себе полакомиться конфетой и даже не грызу ее, а просто позволяю раствориться во рту. Агент Вэйд делает паузу, чтобы почесаться, а потом продолжает, не поднимая глаз.

— Это тот самый… один-единственный. После этого агент Вэйд зловеще улыбается.